Ровно сто лет назад - в начале марта (по новому стилю) 1917 г. - в Петрограде толпы народа окружили пекарни и булочные. С криками: «Хлеба!» люди громили лавки. Эти события открыли череду бунтов и забастовок, приведших к свержению самодержавия в России и установлению Временного правительства.
Обновлять, но не рушить
Как писал в своих трудах Андрей Иванов, липецкий историк, бывший преподаватель ЛГПУ, то, что происходило в начале марта 1917 г. в провинциальном Липецке, можно назвать «революцией по телеграфу» - жизнь текла относительно мирно, с оглядкой на столицы. Местные власти сообщали в губернский центр: «Переход прошёл совершенно спокойно; столкновений не было; были единичные случаи обысков и грубых выходок по отношению некоторых полицейских чинов и учреждений...» За порядком в городе следили усиленно, как отмечали очевидцы тех событий в своих дневниках, полиция делала многое, чтобы в массы проникало как можно меньше информации о столичных бунтах. Однако весть об отречении Николая II разлетелась молниеносно. «Когда же стало известно, что переворот свершился, меня известили рабочие, что члены городской управы спешно собираются на какое-то секретное заседание... уже висит портрет Михаила (Романова, младшего брата царя Николая. - Ред.) - кричат «ура!». Николая убрали наутро», - вспоминал один из современников.
Сразу же начались перемены в сфере местного управления. Создали городской общественный комитет и уездный Исполнительный комитет, которые стали упразднять органы старой власти и формировать новые структуры. При этом ликвидация не была тотальной. Губернский центр призывал местных деятелей «работать дружно, обновляя, но не разрушая старых учреждений».
За кем сила?
Однако совсем спокойной жизнь в уездном Липецке весны 17-го не назовёшь. Беспорядки были. Правда, провоцировали их отнюдь не липчане. Жители города скорее были пассивными созерцателями. Роль активистов на себя взяли военные расквартированного в то время в Липецке 191-го запасного пехотного полка. После вести о свержении Николая II его командование пыталось сохранить верность царю - командир Жук «...отказался подписать переход войск на сторону правительства». Но полк не поддержал его. Командиру пригрозили арестом. И военные присягнули на верность Временному правительству.
Смена власти подтолкнула солдат к решительным действиям. 3 (16) марта, на следующий день после смены правительства, они пришли к городской тюрьме, чтобы освободить заключённых, в первую очередь отбывающих наказания за политические преступления. Мирно отдать ключи надзиратели не согласились. Тогда военные сломали ворота и убили постового, начальник тюрьмы бежал.
А за несколько дней до этого солдаты вместе с учащимися гимназии и липецкого реального училища разоружили полицию и жандармерию. Полицейские оказались под домашним арестом. Позже, по решению особой комиссии, их выслали за пределы уезда.
Из зэков в комиссары
Смена власти произошла не только в столице. Первым уездным комиссаром Временного правительства в Липецке стал Михаил Михайлович Трунцевский, председатель уездной земской управы. Назначил его 6 (19) марта Юрий Васильевич Давыдов, председатель Тамбовской земской управы. В телеграмме он сообщил: «Распоряжением министра внутренних дел на меня возложены обязанности губернатора в качестве губернского комиссара правительства. Уездным комиссаром правительства назначены вы. Вам подчинены город и уезд. Прошу вступить в должность и приступить к переформированию полиции в милицию, каковую должны учредить местные самоуправления».
Население назначение не поддержало. 13 (26) марта жители телеграфировали премьер министру Российской империи и председателю Государственной Думы, просили прислать «комиссара для принятия мер по проведению в жизнь всех постановлений, исходящих от нового правительства, ввиду неопределённого положения до сих пор в городе и уезде».
Действительно, Трунцевский не контролировал ситуацию в городе, охваченном революционными настроениями. И он чувствовал это. Пытаясь укрепить авторитет, он организовал выборы на пост уездного комиссара в исполкоме и выдвинул свою кандидатуру. Но горожане проявляли всё большее недовольство засильем «цензовых элементов» (цензовиками называли относительно богатых граждан, обладающих правом участвовать в выборах. - Ред.) во власти, из-за чего Трунцевский не стал дожидаться конца процесса и подал в отставку.
Новым уездным комиссаром стал эсер Василий Иванович Ларин. Его биография в те времена считалась героической - ему было 32 года, и 10 из них он провёл в заключении. За участие в первой русской революции его приговорили к смертной казни, но позже приговор заменили на тюремное заключение в Шлиссельбургской крепости. Свободу Ларин обрёл благодаря революции.
Во власти анархии
Однако и новому комиссару не удалось создать эффективную систему управления. В Липецке не смогли наладить даже снабжение продовольствием. В городе с населением в 17 тысяч человек раздали 23 тысячи хлебных карточек (хлеб, а также зерно, просо, полбу и т. д. выдавали по карточкам, согласно решению Временного правительства. - Ред.), при этом за «талонами» шли всё новые и новые люди, уверявшие: ничего не получали. Ларин вынужден был констатировать: «Продовольственная управа и комитеты малоопытны и местами негодны».
По мнению Андрея Иванова, всё это подтверждало истину: любая, даже самым демократичным образом сформированная власть, бессильна при отсутствии дееспособных правоохранительных структур. Мало того, что в Липецке штат блюстителей порядка сократился на треть, так ещё и жалованье милиционеров было весьма скромным. «Содержание милиции сейчас очень маленькое, поэтому милиция доживает последние дни...» - отмечал начальник уездной милиции. Профессиональный уровень стражей правопорядка был очень низким - многие были безграмотны и даже не могли составить протокола. При этом, как с горечью признавал уездный комиссар, «милиционеры, являющиеся стражами законности в деревне, часто бывают нарушителями её... При их малочисленности и поведении, которое далеко от безупречности, деревня не имеет лиц, охраняющих неприкосновенность и правопорядок».
Не было порядка и в судебной системе. Население стало превратно понимать законность и порядок, липчан охватил «правовой нигилизм». К правонарушителям в обществе относились сочувственно, заключенных нередко самовольно освобождали из тюрем. А судебных работников просто запугали. «Как можно обращаться к суду, когда сейчас нет уважения к суду, когда бывали случаи, что суд приходилось спасать через крышу?» - вопрошал Ларин. Проводить судебные процессы было возможно только под защитой вооружённой охраны. А её практически не было.
Ларин признавался губернскому комиссару: «Власти... бессильны и беспомощны...».
К сожалению, и сам комиссар, проведший многие годы в заключении, не обладал ни серьёзным жизненным, ни, тем более, управленческим опытом. С отчаянием он писал: «Видя разрушение, анархию и вопли бедных и голодных, скорблю, но помочь бессилен».
События, произошедшие на рубеже двух революций - Февральской и Октябрьской, как отмечал Андрей Иванов, показали, что оборотной стороной демократизации управленческих структур стало преобладание практически во всех органах малоопытных и малограмотных выходцев из рабоче-крестьянской и солдатской среды. Это и объясняет обилие непродуманных мероприятий и неспособность решить ни одну из жизненно важных проблем. Впоследствии именно это стало одной из причин падения Временного правительства.