Антонине Забалуевой 80 лет. В годы Великой Отечественной войны вместе с ленинградцами она жестоко голодала, мерзла от стужи, теряла близких и пряталась от пуль. И при этом так и не получила статус блокадницы.
Последние 15 лет женщина ведет переписку с архивами. Но в одиночку воевать с бюрократами ей уже не под силу – сказывается возраст. Полгода назад ей предложила бесплатную помощь одна из курских коллегий адвокатов. Сейчас дело передано на рассмотрение в суд.
Восемь месяцев испытаний
Мы сидим с Антониной Забалуевой на кухне. К приходу журналиста накрыт стол, дымится чайник. Пережив голодное детство, женщина первым делом старается всех накормить. Язык не повернётся назвать собеседницу пенсионеркой: прическа, макияж, маникюр.
«Я только месяц назад уволилась, - улыбается хозяйка. - Решила: всё, хватит работать. Можно уже и отдохнуть. Я и так ветеран труда!»
В 1941 году Антонине было четыре года, но события тех страшных дней врезались в память на всю жизнь. И по сей день эти воспоминания вызывают слезы.
«У нас была интернациональная семья. Папа - финн Александр Каява, мама – полька, Бронислава. Но говорили все по-русски. Жили в деревне Красная горка в 20 километрах от Ленинграда. С первых дней войны отца забрали на фронт. Мама осталась с четырьмя детьми на руках. Сёстрам Нинель и Айно было шесть и два года. А младшенькая родилась в июле 1941 года и прожила всего семь месяцев - у матери пропало молоко», - рассказывает Антонина Ивановна.
Ленинград попал в окружение 8 сентября 1941 года. А в октябре начался голод. Сначала мама с бабушкой носили на базар вещи, меняли их на продукты. Но скарб быстро закончился. Потом пекли лепешки из горчицы и жмыха, но есть их было невозможно - сплошная горечь. По карточкам получали 125 граммов хлеба в день. Пили кипяток. Вот и вся еда. Стали опухать от голода. Бабушка умерла вслед за новорожденной девочкой. Мама лежала на кровати, с трудом могла ходить.
«Однажды в дом зашёл мужичок и вытащил из висевшего у двери пальто хлебные карточки. Я, хоть и была несмышлёной, тут же рассказала маме, - вспоминает ветеран. - Она побежала на улицу, крича: «Что же ты делаешь? На смерть нас обрекаешь!» Мародёр вроде усовестился и отдал ей карточки, но оказалось, только половину. Это была трагедия. Мать надумала наложить на себя руки. «Брошусь под машину!» Соседка нас спасла – отдала продуктовые карточки умершего мужчины. В ту лютую зиму 1942 года люди умирали на каждом шагу. Однажды мать пустила к нам в дом погреться бездомную старушку, та умерла прямо на кухне. Другой раз ночью раздался стук в дверь. Мама испугалась воров, не стала открывать. Утром на крыльце нашли замёрзшего старика».
«Дистрофиков привезли!»
Вывезли семью из блокадного кольца по «Дороге жизни» в марте 1942 года. Лёд на Ладоге был уже тонкий, машины проваливались. Месяц ехали в товарном вагоне до Красноярска. На одной из станций Бронислава пошла за кипятком, а в это время состав тронулся в путь. Трое суток сёстры ехали одни, пока мама догоняла на попутных машинах поезд. И новое горе - в дороге скончалась маленькая Айно.
В Сибири эшелон из Ленинграда встречали криками: «Дистрофиков привезли!» Со временем жизнь наладилась. Но от отца вестей не было. Оказалось, что после войны в сельсовете ему дали справку: семья погибла. Он даже нашел новую женщину, а потом знакомые подсказали - ищи своих в Красноярске. Поехал, нашел, перевёз в Карелию, где получил квартиру. Но как жить с двумя жёнами? Гордая Бронислава не простила измены, ушла. Потом дважды выходила замуж, до конца своих дней оставаясь несгибаемой жизнелюбкой. А в 70 лет выиграла областные соревнования по лыжным гонкам!
Приведите свидетелей!
В 1957 году Антонина Забалуева вышла замуж за офицера. Через два года семью перевели в Курск. Антонина Ивановна посмотрела мир, «служила» с супругом в Германии и Африке, работала на руководящих постах в системе общепита. У нее двое детей и взрослые внуки.
С 2002 года ветеран собирает справки по архивам, пытаясь доказать, что семья была в кольце блокады. Но в данных много путаницы. В документах указано, что Каява жили за территорией блокадного кольца - в деревне Севловская. Женщина предполагает, что при эвакуации информацию о них записали со слов других пассажиров. А чиновники, словно издеваясь, требуют привести двух свидетелей. Впрочем, удалось все-таки найти подтверждение, что мать была прописана в деревне Красные горки. Теперь точку в этом деле поставит суд.
«Сама не знаю, зачем мне это нужно. Но вот какой-то справедливости хочется. Ведь я всё это пережила», - признаётся блокадница.