Воронеж будущего зависит от того, удастся ли городу занять свою нишу на рынке инноваций, научиться готовить высококвалифицированные кадры и удерживать их комфортной для жизни средой. Другой путь известен: задыхаясь от выхлопных газов и плохой экологии, не видя будущего для себя и детей, работоспособное население будет массово выезжать, оставляя каменные джунгли бандам маргиналов.
Эпоха взлёта
На дореволюционных фото можно увидеть глубоко провинциальный Воронеж. Сегодня трудно представить, что городская черта заканчивалась площадью Заставы, а ночью по улицам разъезжала бочка, которая выкачивала содержимое выгребных ям. По данным всероссийской переписи 1897 года, в Воронеже проживала 81 тыс. человек. Это всего на 5 тыс. больше, чем в Курске, и меньше, чем в Астрахани, Туле или Саратове.
К 1913 году город едва дотянул до 94 тыс. населения, но в следующие четверть века изменился до неузнаваемости. Уже в 1931 году его населяла 161 тыс., а в 1939 -м - 326 тыс. жителей. Государство выжимало из воронежской деревни все соки - неудивительно, что селяне хлынули в город. В это время в Воронеже рабочие руки требовались как воздух - на заводы брали всех, даже без образования.
В первую пятилетку была модернизирована дореволюционная промышленность, ориентированная на производство сельхозоборудования: заводы Столля и Рихард-поле стали заводами им. Ленина и им. Коминтерна. В 1928 году был запущен дизельный завод им. Сталина, давший начало мехзаводу и «Воронежсельмашу». В 1932 году - «Электросигнал», СК им. Кирова, авиазавод. В 1934 году - кондитерская фабрика.
Как отмечает учёный-экономист Вадим Галкин, с 1928 по 1932 год промышленное производство в регионе выросло в 2,2 раза, а по предприятиям тяжёлой промышленности - в 5,2 раза. Валовая продукция машиностроительных и металлообрабатывающих заводов увеличилась за пятилетку в 8, а электротехнических предприятий - в 6 раз.
Новой индустрии были нужны квалифицированные кадры. В результате уже к началу 30-х годов 98% населения области стало грамотным. Если до революции в Воронеже действовал единственный институт - сельскохозяйственный, то через полтора десятилетия специалистов готовили уже 12 вузов и 63 техникума.
Открывались больницы и поликлиники. К началу 1940-х количество врачей и медперсонала по сравнению с 1913 годом выросло в 10 раз. Средняя продолжительность жизни увеличилась с 42,9 года в 1927 году до 47 лет в 1940 году.
Строились новые микрорайоны. В 1926 году в Воронеже начал ходить трамвай, а в 1934 году был открыт Вогрэсовский мост.
Сценарий деградации
Нетрудно заметить, что большая часть конкурентных преимуществ региона, связанных с оборонной промышленностью, вузами и научными институтами, была заложена ещё в довоенное время. Но за последние четверть века область во многом их растеряла. НПО «Энергия», заводы им. Ленина и Коминтерна были уничтожены с целью отхватить участки земли. Коллективы авиационного и механического заводов сократились в несколько раз, и связано это отнюдь не с автоматизацией производства, а с кардинальным сокращением выпуска продукции. Современные фабрики Масловской промзоны с сотнями работников - слабое утешение. Вслед за производством деградировала и система образования, ведь технические факультеты были во многом ориентированы на те или иные предприятия.
«Современный мир переходит уже к шестому технологическому укладу, в котором интеллектуальные ресурсы, высокие технологии, инновации будут определять качество жизни населения, - говорит экономист, руководитель центра межрегионального развития ВГУ Дмитрий Ломсадзе. - Миллионный Воронеж последние 25 лет развивается по сценарию деградации инфраструктуры крупного старопромышленного центра. Такой сценарий не отвечает на вызовы и угрозы XXI века. Будем ли мы на периферии прогресса или станем его неотъемлемой частью? Многое зависит от позиции людей, официально отвечающих за судьбу города, от их способности к стратегическому мышлению и развитию».
«Ночь дьявола»
Пока же город развивается, но совсем в другом направлении. Воронеж, став миллионником, обогнал - по данным портала Superjob - Москву по количеству торговых площадей на душу населения. Город - в лидерах по автомобилизации и до кризиса мог похвастаться высокими темпами строительства жилья. Но предложить что-то новое на рынке XXI века регион, похоже, не способен.
«На пути экстенсивного развития Воронеж явно зашёл в тупик, - считает учёный. - Город разрастается территориально и демографически, но при этом вовсе не развивается экономически. Мы превращаемся в территорию тотального доминирования сферы услуг и продажи товаров, произведённых далеко за пределами области».
О том, чем могут закончиться такие «успехи», говорит судьба американского «ржавого пояса» - штатов, где была сосредоточена тяжёлая промышленность. С наступлением постиндустриальной эпохи центры многих городов практически обезлюдели. Спасаясь от автомобильных пробок, население перебралось в пригороды или уехало в другие города. Так, если в Детройте в 1960 году было 1,6 млн жителей, то в 2013 году - уже 681 тыс. Там, где когда-то процветали цивилизация и технологии, осталось лишь «цветное» население, грабители и наркоторговцы. У новых горожан есть свои обычаи - например, устраивать перед Хэллоуином «Ночь дьявола»: сжигать заброшенные здания.
Время истекло
«Воронежу нужен интенсивный путь, но сложность в том, что времени на раскачку инерционного бюрократического механизма уже нет, - уверен Дмитрий Ломсадзе. - Должны быть приняты радикальные решения. Развитие - это совершенствование всей сложной социально-экономической системы, а не отдельных её частей. Это не только видимые количественные изменения в сферах производства, распределения и потребления. Нужны позитивные изменения в способах управления, в культурных предпочтениях и ценностях, в состоянии природной среды, в общественных отношениях, в технологиях и т. д».
Между тем, городская среда становится всё менее комфортной. Водопроводные и тепловые сети изношены на 60% - не проходит и месяца без крупных аварий. Вместо системы в общественном транспорте царит маршруточный хаос. Строительные магнаты вновь и вновь застраивают последние зелёные зоны. В новых микрорайонах не хватает поликлиник, школ, детских садов, и даже погулять с ребёнком часто негде. Если так будет и дальше, на вопрос «что делать?» останется единственный ответ: уезжать.
Отстаём всё сильнее
Владимир Киреев, футуролог:
«Современная мировая система многоукладна. Сегодня можно найти и феодальное, и рабовладельческое общество, и даже первобытнообщинный строй. Большая часть россиян живёт в условиях четвёртого технологического уклада, а значит, получает в результате своего труда гораздо меньше возможностей, чем люди из регионов, освоивших пятый и шестой уклады. Во всех аспектах: транспортной доступности, в образовании, медицине, безопасности.
К сожалению, расслоение мира - свершившийся факт. Отставание нарастает, и современная капиталистическая система его специально поддерживает - это позволяет перемещать ресурсы от периферии в центр. Что делать? В истории XX века мы знаем всего несколько случаев, когда общества из архаических стали развитыми: эпоха Сталина в СССР, южно-корейское экономическое чудо и др. Но успех был достигнут либо за счёт внешней поддержки, либо за счёт сверхэксплуатации. Я думаю, что в современной России никто не готов работать по 16 часов. И тем более у наших политических элит нет готовности чем-то рисковать и жертвовать. Нет даже понимания, что такое шестой технологический уклад - лишь горстка специалистов знает, о чём идёт речь.
Уклады не совпадают со странами: в Москве или в Нижнем Новгороде можно встретить более продвинутый образ жизни, чем в архаичных регионах США или Евросоюза. Каждый решает сам: мигрировать или развивать среду вокруг себя. В ближайшие 20-30 лет наш регион, безусловно, будет развиваться, но, к сожалению, в рамках отстающей траектории. Т. е. несмотря на то, что у нас прогнозируют прирост экономики, мы будем всё сильнее отставать».
Под фанфары и заявления
Николай Сапелкин, общественный деятель:
«Воронеж удачно расположен у двух рек, здесь прекрасные природные ландшафты, есть все возможности для разумной экологичной застройки. Но перестав считать города скоплениями людей вокруг заводов - как было в советское время, - мы стали думать о них как о скоплении посетителей торговых центров и потребителей индустрии развлечений.
Концентрируя людей на площадке, где они не могут проявить свои таланты, мы фактически лишаем их будущего, лишь даём возможность безгранично обогащаться капиталистам-монополистам. Кто-то зарабатывает на человеческих смертях, кто-то - в системе ЖКХ. Из человека выжимают все соки, не давая сосредоточиться на миссии, ради которой он появился на свет.
Сегодня делаются системные ошибки, которые приведут к тому, что жизнь в Воронеже станет некомфортной. Город, где разрушаются исторические памятники, а строятся только торговые центры, где растёт не рождаемость, а смертность, не имеет будущего. С 2010 г. началась эпоха угасания Воронежа. Она идёт весело - под фанфары и громкие заявления».
Нужны инновации
Дмитрий Нечаев, политолог:
«Воронеж - город контрастов. Есть плавное развитие в некоторых сегментах экономики, социальной сферы, благоустройства. Но при этом присутствуют гигантские ямы. Например - ЖКХ, где власти ситуацию не контролируют. Это также касается дорог и благоустройства. Главная проблема в том, что у города уже 25 лет нет серьёзной стратегии развития. Но у нас есть конкурентные преимущества, надо выделить приоритеты и работать по ним. Однако сегодня мы имеем лишь формальные документы.
Власть не может объяснить горожанам, кто мы и куда стремимся, потому что нет эффективной системы обратной связи. Активная часть горожан никак не задействована в формировании приоритетов. А ведь будущее - в том, что бюджет должен верстаться на основе предложений населения, но существующие общественные структуры не дают никакого эффекта.
В 2000-е годы у нас прошёл процесс деиндустриализации. Флагманы ВПК, например концерн «Энергия», исчезли. И не потому, что были обречены - они стали жертвами рейдерских захватов при попустительстве команды экс-губернатора Кулакова.
Развитие города должно быть ориентировано на создание инновационных производств. Да, у нас есть индустриальный парк «Масловский». Но он слишком маленький. В своё время нужно было создавать особую экономическую зону. Сегодня на должностях кураторов промышленности стоят абсолютные непрофессионалы. Поэтому будущий индустриальный статус Воронежа - под вопросом».
Бежать подальше
Юрий Новиков, сопредседатель воронежского отделения общественной организации «Город и транспорт»:
«Транспорт - кровеносная система города. В ближайшие годы Воронеж может вплотную приблизиться к транспортному коллапсу. Нечто подобное уже происходит в Москве, но москвичей спасает метро. А вот среди провинциальных центров вряд ли найдётся какой-либо другой город с почти ежедневными десятибалльными пробками.
Среди моих друзей много фрилансеров, которые работают на дому. Но когда они выбираются в город, то получают шок. И потом говорят: «Неужели большинство людей каждый день в таких условиях ездит на работу? Это же невыносимо! Нужно валить из Воронежа!» И может получиться так, что через несколько лет люди действительно начнут разъезжаться в другие регионы. А когда этот процесс станет массовым, остановить его будет трудно».