В рамках театрального фестиваля «Маршак» 5 ноября в Воронеже свою постановку представил московский театр «Практика» − один из самых востребованных и самых ярких театров современной России.
«Золушка», поставленная молодым режиссером Марфой Горвиц из детской сказки превратилась в психологическую драму об умение принимать, отпускать и взрослеть.
Француз Жоэль Помра, пьеса которого и легла в основу спектакля, уже давно вошел в историю современного театра как один из самых ярких драматургов. Он открывает сказки совсем с другой стороны, не желая ограничиваться ни детской аудиторией, ни сюжетной легкостью. Так, например, в «Красной Шапочке» повествование идет о матери девочки, которая из-за работы не успевает заниматься собственным ребенком, а в «Золушке» на первый план выходит тема потери.
«Это жесткая бескомпромиссная попытка переосмыслить сказочный миф сегодня. Помра как бы оставляет все исходные события, а потом как психолог разматывает все сюжетные узлы, оправдывая поведение каждого персонажа. Это делает пьесу невероятно живой и похожей на новую драму. Для меня этот спектакль — первая честная попытка разговора о таких важных вещах, как смерть, предательство и любовь», − рассказывает о своей работе режиссер проекта Марфа Горвиц.
Роль Зои, или Золы, как ее называют сводные сестрицы, исполняет молодая актриса Надежда Лумпова. Ее Золушка – это колючий подросток с всклокоченными волосами, в детдомовском пальто и грубых ботинках, который винит себя в смерти матери, успешно наказывает себя за это, взваливая на хрупкие плечи самую трудную и грязную работу по дому (чистит унитазы, стират белье, убирать мертвых птиц, которые каждый день появляются около стеклянных, невидимых стен ее нового пристанища), но при этом «строит» всех окружающих, будь то король или фея-крестная.
Добрая волшебница, которая в оригинале сказки отправляет свою крестницу на бал в карете-тыкве и приказывает вернуться до полуночи, у Помра и колдовать-то толком не умеет. Срывается с табуретки рассказчика, включаясь в пространство спектакля, затягивается электронной сигаретой, почесывает бороду и показывает зрителям карточные фокусы. Алексей Розин мастерски вписывается в свой комичный образ, а его герой находит понимание у ершистой Зои. Ему даже удается отправить девочку на бал. Хотя выбранному им наряду божьей коровки она предпочитает мамино платье.
В королевском дворце зрители знакомятся с еще одним героем, для которого самый ужасный детский страх − потерять маму − становится реальностью. Принц-интроверт наивно полагает (или упорно себя убеждает), что его мама десять лет назад уехала отдыхать, а вернуться никак не может – пробки, сами понимаете. Мальчик каждый день ждет звонка, хотя телефон молчит.
В Золушке он видит родственную душу (а вовсе не любовь всей своей жизни), которая его понимает, с которой можно не бояться быть самим собой. Именно она расскажет принцу об его заблуждениях и неумело погладит по голове. А тот в ответ подарит Зое свой ботинок на память (и никаких хрустальных туфелек!)
Белоснежное пространство сцены напоминает кабинет психотерапевта, где постепенно разматывается клубок из личных переживаний героев. Потерянная девочка с огромными часами, судорожно вцепившаяся в женский манекен, который заменяет ей маму по ночам, полный отчаяния танец мачехи, которая «Вышла замуж, родила детей, а пожить так и не успела», сводные сестры Зои, делающие сэлфи с королем, вызывающее слезы послание матери, которая просит не думать о ней каждые пять минут, а вспоминать ее с улыбкой, если вдруг будет очень плохо – все это вместе рождает спектакль серьезный, трогательный, но в то же время хулиганский. Именно такой, каких подросткам не хватает, чтобы говорить с театром на одном языке.