Олег Анфиногенов ушёл на пенсию в декабре 2011 года с должности начальника отдела воспитательной работы с осуждёнными УФСИН России по Белгородской области, а вообще работе в правоохранительных органах посвятил 30 лет своей жизни. Сейчас он состоит в общественной наблюдательной комиссии по соблюдению прав человека в местах принудительного содержания, так что связь с уголовно-исполнительной системой не потерял. Олег Александрович рассказал корреспонденту «АиФ-Черноземье» историю своей жизни и поделился мнением, можно ли перевоспитать оступившихся подростков.
Из Чечни — в Белгород
Сам я родом из Чечни, из города Грозный. Свой путь в правоохранительных органах начинал в 1982 году в Днепропетровске — работал в патрульно-постовой службе, был участковым инспектором, потом по семейным обстоятельствам вернулся домой — в Грозный, и здесь уже начал службу в уголовно-исполнительной системе, которая в советское время была одной из структур МВД. До 1990 года работал в колонии для несовершеннолетних. С приходом к власти Дудаева из Чечни пришлось уехать, три года работал на Севере, на буровой, и потом родители жены, которые перебрались в Белгород, пригласили нас к себе.
В Белгороде с 1993 года я начал проходить службу в УИС — начальником управления тогда был Михаил Михайлович Побудилин. Начинал в 1-м следственном изоляторе в Белгороде. Начальником этого учреждения был Лев Евгеньевич Тмарёв, заместителем — Богачёв Геннадий Павлович — низкий поклон этим людям, многое я почерпнул именно от них в своей работе. Я вообще считаю, что мне повезло — вокруг меня оказались замечательные люди. Я работал и в управлении, и в 3-м следственном изоляторе, куда меня пригласил Сергей Степанович Сыромятников своим заместителем по кадрам и воспитательной работе с осуждёнными. Тогда СИЗО № 3 ещё не функционировало, только завершилась стройка, и мы его вместе открывали в 2002 году. Я принимал участие не только в открытии этого изолятора, но и в обустройстве православного храма.
«Не все потеряны для общества»
Я с детства знал о работе в органах — мой отец прошел войну, был водителем в НКВД, выезжал вместе с оперативными группами. В юности мне казалось, что если человек совершил преступление, то каждого можно как-то наставить на верный путь. Но когда сам окунулся в эту систему, то понял, что всё это не так просто. Все люди разные, и многих судьба так коверкает, что их не исправишь, но понимаешь — к преступлению они пришли не от хорошей жизни.
Вот, например, парень растёт без отца, к матери ходят какие-то мужчины — у него копится обида за всё, что происходит в доме, и очередного посетителя матери он обухом топора бьёт по голове. Не убивает, но сильно травмирует, получает срок. Кто виноват? Он виноват, но и жизнь так сложилась, и мать виновата не меньше, если не больше.
Или, например, отец убил собственного сына — как к такому человеку отнестись? А сын был наркоманом, в отсутствие отца приходил и измывался над матерью, всё тащил из дома. Он с сыном повздорил и случайно убил — и ему дали срок — не самый большой, три года, и он, отбывая наказание, говорил, что уже наказан свыше и будет сам себя казнить всю жизнь.
Но и нельзя сказать, что никого невозможно перевоспитать! У меня до сих пор хранится масса писем после работы в колонии для несовершеннолетних — от них самих, от родителей, со словами благодарности — многие вышли на свободу, получили профессию, стали нормальными людьми. Так что и в колонии можно остаться нормальным человеком, можно потом жить нормальной жизнью! И сам процесс воспитания зависит порой даже не от сотрудников, а от характера осуждённого.
Осуждённым нельзя давать пустых обещаний, иначе они перестанут уважать. Как они говорят: «Мужик сказал — мужик сделал».
Главное — терпение и честность
Вообще в отношении уголовно-исполнительной системы у многих складывается такое впечатление, что там постоянно происходит что-то страшное. Это не так: там тоже идёт своя жизнь, и лично я работал среди очень достойных и порядочных людей — сотрудников учреждений УФСИН, и у нас всегда был порядок. Тем более что сейчас подразделения уголовно-исполнительной системы более открыты — в них приходят родственники осуждённых, их посещают священнослужители. Храмы и молельные комнаты есть сейчас в каждом учреждении. Сотрудничество между Белгородской митрополией и УФСИН очень плодотворно и продолжается уже много лет, с начала 90-х. Ежегодно 9 января — это День милосердного отношения к осуждённым. Влияние священнослужителей — тоже очень важный воспитательный момент, ведь они помогают душе и сердцу человека переломить тот негатив, который присутствует за решёткой. Для осуждённых мы совместно с представителями Русской православной церкви проводим конкурсы творческие, поэтические — талантливых людей там очень много, и сказать, что все они потерянные для общества люди, я никак не могу.
С декабря 2016 года я состою в общественной наблюдательной комиссии по соблюдению прав человека в местах принудительного содержания. Мы встречаемся с осуждёнными, с подследственными, делаем обходы исправительных учреждений, узнаём, какие есть проблемы. Решаем вопросы, связанные с лечением, с их семейными, бытовыми проблемами.
Вообще скажу, что труд сотрудника УИС очень тяжёлый: начальник отряда, например, должен следить за порядком, внешним видом, образованием, работой осуждённых, — он и оперативник, и режимник, и психолог, и воспитатель. И главные черты, которые нужны в работе с ними, — это терпение, понимание, умение слушать и честность. Осуждённым нельзя давать пустых обещаний, иначе они перестанут уважать. Как они говорят: «Мужик сказал — мужик сделал».
Что там, за «колючкой»? Колонии в условиях рынка развивают производство 
Психолог Алексей Ташилов из Курска: «Многие пары идут на поводу у общества» 
Сидеть и работать! 
«Мозоль» на сердце. О брошенных детях, маменькиных сынках и кризисе семьи