Надежде Бубновой скоро будет 105 лет, и, рассказывая о событиях своей долгой жизни, она ни разу не сбилась, не потеряла нить разговора. Она помнит, как произошла революция, помнит страшный голод 1921 года, когда люди, чтобы не умереть, возделывали каждый клочок земли, помнит войну, как провожала мужа на фронт, как началась хрущёвская оттепель, затем — перестройка… Когда наблюдаешь за миром больше века, наверное, имеешь право давать оценку тому, как всё вокруг изменилось.
Дули на лампочку
Екатерина Деревяшкина, «АиФ-Черноземье»: Надежда Дмитриевна, трудно привыкать к новому?
Надежда Бубнова: Очень. Некоторые вещи — те же компьютеры — для меня совершенно не понятны. Я бы, наверное, их никогда не освоила. Телефон у меня до сих пор стационарный. По нему и звоню. А вообще много нового появилось, вся жизнь перевернулась. Мы жили совершенно не так.
— Какие изобретения вас особенно удивили?
— Я ведь уже очень стара, меня удивило и радио, и электричество. Помню: сидели, как заворожённые, смотрели на лампочку. Рассказывали, как одна женщина, чтобы её погасить, пыталась на неё дуть, уже потом ей объяснили, как пользоваться выключателем. Мы-то всего этого не знали. А радио — это было какое-то чудо! Мы всей семьёй собирались вокруг радиоприёмника и слушали его через наушники, которые передавали друг другу. Многое было в диковинку.
— А в какое время вам больше нравилось жить?
— После войны, когда страна восстанавливалась. Все как-то сразу сплотились в едином порыве. Как работали, сколько всего построили! Дома росли на глазах. А там уже и карточки отменили: хлеб, соль, сахар — всё можно было свободно купить в магазине. Но главное — отношения между людьми были другими. Да, жили мы бедно, порой даже голодно, но очень дружно. Всегда и во всём друг другу помогали. Надо дом построить — строили всей деревней. И никому даже в голову не приходило требовать за это плату. Двери не запирали — заходи, кто хочешь. Чтобы у кого-то что-то украли — это была редкость. Не то, что сейчас. Нынешние масштабы воровства просто поражают. Воруют все: из казны, друг у друга…
— Как думаете, что испортило людей?
— Я думаю, дело в государственном строе. При коммунизме не было такого социального неравенства. Зарплаты у всех были примерно одинаковые. Секретарь райкома получал немногим больше, чем обычный работяга. А мой муж — директор школы — зарабатывал даже меньше, чем я — простая учительница. И никто никому не завидовал. В школу я почти десять лет проходила в одном платье, и особо не переживала, а у мужа на смену даже не было своего белья, они по очереди менялись с отцом и братом: один вымоется, наденет чистое — и так по порядку. Как он радовался, когда смог, наконец, купить себе ботинки — старые, потрёпанные, но всё же лучше, чем ничего. А потом почти всё, что зарабатывали, мы отдавали родителям. Оставалось только на самое необходимое. Да и многие так жили. Но настал капитализм, и всё изменилось… в худшую сторону.
Человека не хватает
— Как вы стали учителем?
— Совершенно случайно. Когда я окончила девятилетку, была страшная безработица. Это сейчас люди отказываются от работы, если она чем-то не нравится, например, находится далеко от дома. А тогда, в 30-е, мы хватались за любую возможность подработать. Я готова была пойти хоть уборщицей. Помню: пришла в РОНО (районный отдел народного образования) и спрашиваю — нет ли у них местечка, а заведующая мне в ответ: «Какое у тебя образование?» Я: «Девять классов». Она: «И ты хочешь идти в уборщицы? У нас все учителей не хватает, мы с четырёхлетним образованием берём. Выбирай из четырех школ — в какую пойдёшь». Ну я и выбрала. Пришла в первый класс, а что делать — не знаю. На моё счастье в этой школе работала молодая учительница. Она мне по первости много подсказывала. Так я и стала учить детей, и учила всю войну, пока муж воевал на фронте. А после Победы его перевели в Германию, и мы уехали. Там я работала библиотекарем. На том и закончилась моя педагогическая карьера.
— Говорят, раньше к учителям было более уважительное отношение.
— Да, идёшь по улице — все с тобой здороваются. Но ведь потом и учителя стали другие. По-настоящему грамотных, образованных людей сегодня мало. Школу совсем развалили.
Жизнь такая была, что выбирать особо не приходилось. Это сейчас — вон какое изобилие, а ничего не хочется…
— А что конкретно вам не нравится в современном образовании?
— Не нравится, что включили в программу много ненужных предметов. В итоге ребята заняты не тем, чем надо. А надо больше заниматься грамотностью, изучать точные науки — математику, физику, химию. Ведь современные дети порой не знают элементарных вещей, такие же потом из них вырастают и специалисты. А ещё — совершенно не хотят трудиться. Я родилась в большой семье — нас у родителей было четверо. И они с детства приучали нас к труду. В семь лет я начала вязать, ухаживать за огородом. Всё делала — косила, полола, сажала — ни от какой работы не отказывалась. Трудились мы очень много. Часто работали бесплатно — на общественных началах. Надо мост построить или урожай убрать — все идут. А я — так и в первых рядах. (смеётся — Ред.) Сколько себя помню, всегда была очень активной, деятельной.
— Может, в этом и есть секрет долголетия?
— Возможно. Я ведь, пока не ослепла, всё сама делала, даже ремонт в квартире, а ещё много рукодельничала: шила, вязала, пряла. Приятельница приносила мне лоскутки, а я из них — то сумочку пошью, то рукавички, то жилетку. Мне это очень помогло, когда не стало мужа, иначе бы умерла от тоски. Очень трудно жить, ничего не делая! Даже сейчас, уж на что я слепая, но всё равно стараюсь порядок в доме поддерживать: и половичок выбью, и пол притру, и сама себе есть приготовлю.
— Наверное, у вас какая-то особенная диета?
— Да ну что вы! Ем всё подряд. Единственное — никогда не переедала и не любила жирное. А в остальном — как и все. Жизнь такая была, что выбирать особо не приходилось. Это сейчас — вон какое изобилие, а ничего не хочется…
— Чего вам больше всего не хватает?
— Хорошего человека рядом. Почти все мои родственники, друзья поумирали. Осталась у меня одна приятельница, да ей самой уж 94 года, так что в гости мы друг к другу не ходим — только по телефону созваниваемся. Соседка навещает, соцработник два раза в неделю приходит. А в остальное время одна…
— С каким чувством подходите к 105-летнему юбилею?
— Со спокойным: доживу, значит, доживу, а нет… видно, такой век мне отмерен.
Каждый день - 1 апреля. Клоунесса о стереотипах профессии, цирке и зрителе 
«Не хорошие и не плохие - другие». Проректор вуза о современных студентах 
Трудно быть мамой, или Почему женщин называют сильным полом?