Статистика утверждает, что летать самолётами гораздо безопаснее, чем ездить автотранспортом и даже поездами. Зато сообщения об авиакатастрофах сразу становятся достоянием гласности и повсеместного обсуждения.
В Международный день гражданской авиации, который отмечался 7 декабря, о минувшей славе и нынешних проблемах российских воздушных перевозок мы говорим с Сергеем Кованевым, лётчиком с 40–летним стажем.
Аэропорт жужжал…
Юрий Голубь, АиФ-Черноземье: – Сергей Иванович, как бы вы могли оценить сегодняшнее состояние российской гражданской авиации?
| досье | |
|---|---|
| Сергей Кованев родился в 1948 г. В 1969 г. окончил училище гражданской авиации в г. Сасово Рязанской области. Работал в Липецке, дослужился до заместителя командира эскадрильи. В 1980-м окончил академию гражданской авиации в Ленинграде. До 1993 г. работал в Воронежском аэропорту, 2000 г. - в Шереметьево. С 2009 г. - на пенсии. | |
Сергей Кованев: – Ситуация удручающая. Например, в своё время у «Воронеж–авиа» было примерно 45 самолётов АН–2, 21 АН–24, семь ТУ–134, девять ТУ–134 СХ и два ЯК–42. Вот что представлял собой наш воронежский отряд. Это была мощь. В сутки доходило до 125 самолётовылетов – аэропорт жужжал. Сегодня «Воронежавиа» не имеет своих машин. Делайте выводы.
Я летал на самолёте–аэрофотосъёмщике ТУ–134 СХ, исследовал разные уголки Советского Союза. Установленное на нём уникальное оборудование изначально создавалось для космоса. Да и вообще, в советское время гражданская авиация была одной из самых динамично развивающихся отраслей. Каждую пятилетку объём работы увеличивался на 30%. Мы работали не хуже зарубежных компаний.
– Причинами авиакатастроф у нас всё чаще называют ошибки экипажа. Получается, главная проблема – низкое качество подготовки лётного состава?
– Раньше сразу после училища пилот летал на небольшом самолёте: например, выполнял авиахимические работы. Тот же «кукурузник» за рабочий день садился до 50 раз, так что лётчик приобретал огромный опыт. На большую машину переходили только достойные. В академию можно было поступить только с командной должности. А сейчас туда попадают и те, кто не имеет ни часа налёта. Очень большое значение приобрела коррупция.
Кстати, научиться летать на том же симуляторе нельзя. Да, привыкаешь к кабине, к действиям в аварийной обстановке, можешь условно полетать при пониженной видимости. Но нет ощущения перегрузки, да и поведение лётчика в реальном самолёте всегда отличается.
Не лётчики, а финансисты
| в тему | |
|---|---|
| По данным Международной ассоциации воздушного транспорта (IATA), в 2012 году в мире на 500 тыс. полётов приходился в среднем один инцидент. В России и СНГ один инцидент приходится на 275 тыс. полётов. | |
– На какие мысли наводит вас недавняя авиакатастрофа в Казани?
– То, что произошло в Казани, раньше бы никогда не случилось. Разве можно переучить штурмана на лётчика? Он же не чувствует штурвал! Его рабочие инструменты – карандаш, карта, связь. Мы же ещё в училище летали на ЯК–18, на практике знали, что такое штопор и как вывести из него самолёт. Был и отсев. У нас в роте было 100 человек, а выпустилось 90.
– Эксперты говорят о катастрофической нехватке лётного состава. Ежегодно из гражданской авиации уходят около 200 пилотов, а отечественные училища выпускают не больше сотни. Насколько критична ситуация?
– Сейчас большая нехватка лётного состава, особенно подготовленного. Сына моего знакомого после окончания училища сразу посадили вторым пилотом на «Эйрбас» в Новосибирске. За спиной – 150 пассажиров. В наше время такое в принципе было невозможно. Теперь у каждой авиа–компании – приличный офис и большой штат начальников. Но работать им часто не с кем. Люди, которые возглавляют авиакомпании, обычно не имеют никакого отношения к авиации – только к финансам. Вот и подумайте, как они управляют.
– На днях правительство одобрило законопроект о привлечении иностранных пилотов. Первый его вариант рассматривался ещё в 2011 году – тогда законопроект заблокировали профсоюзы. В чём опасность привлечения иностранцев?
– Если придут умелые лётчики, опасности нет. Только непонятно, почему мы не можем подготовить своих специалистов. Что у нас – безработных мало? И мне, как патриоту, поверьте, это очень обидно.
– А не обидно, что авиация перестала быть народным транспортом?
– Сегодня рынок определяет цену на билеты. И она зависит, прежде всего, от стоимости керосина. Теперь из Воронежа в Москву и обратно летают в основном одни и те же люди. В советское время при дешёвом керосине авиаперевозки окупались при загрузке в 60%. При этом от каждого лётного часа перечислялись средства в министерство гражданской авиации на пополнение авиационного парка. Это была управляемая система.
Наши машины – лучшие
– Воронежцев волнует будущее нашего авиазавода. С точки зрения пилота, способны ли наши самолёты конкурировать с «боингами», «аэробусами» и другими зарубежными машинами?
– У нас лучшие самолёты. Проблема в другом: у американцев десятки модификаций того же «Боинга». Например, только появляется новая авионика – сразу модернизируется самолёт. У нас же изначальные характеристики машины почти не меняются.
Например, ТУ–134 – отличный самолёт, и эксперты неоднократно это признавали. Был случай, когда ТУ–134 упал в Карелии. Но им управляли военные лётчики, перешедшие в гражданскую авиацию, и они не смогли зайти на «деревенский» аэродром Петрозаводска. А высокопоставленный чиновник, не разобравшись, постановил, что надо от этих самолётов избавляться.
– Нередко приходится слышать о хулиганстве перепивших пассажиров на борту. Не приходилось ли вам как командиру воздушного судна усмирять дебоширов?
– Был случай – везли мы в Новый Уренгой газовиков на вахту. Я, предчувствуя недоброе, распорядился забрать у них всё спиртное. Сели в Уфу на дозаправку. Экипаж уже готовился к вылету, когда мне позвонил сменный начальник аэропорта и спросил: «Как вы полетите, когда пассажиры пьяны?». В общем, где–то успели. Я принимаю решение: «Делаем остановку на вытрезвление». Только после того, как все пришли в норму, мы продолжили полёт.
И вот однажды, спустя много лет, я договорился со сварщиком отремонтировать ворота в гараже. Он, узнав, что я лётчик, рассказал интересную историю о том, как летел с товарищами в Уренгой, и пилоты прямо с самолёта отправили всех на вытрезвление. «А ты знаешь, что это был я?» – спрашиваю. – Я что – неправильно поступил?» Тот растерялся безмерно, но согласился: «Да правильно, конечно. Вы ж командир. Вы за всех отвечали»…
В Воронеже откроют две авиационные школы 
Воронеж ведет схватку за уникальность с другими городами 
Сергей Шойгу положительно оценил службу в научной роте Воронежа 
Они улетели и вряд ли вернутся. О родине дальней авиации 
«Что я буду говорить Никите?» Как маршал Неделин погиб на Байконуре