Знаменитую историю любви в постановке «Юнона и Авось» московского театра Алексея Рыбникова показали на сцене воронежского концертного зала Event Hall Сити-парка «Град» в воскресенье, 10 апреля. В рок-опере соединились традиции русской духовной музыки, народный фольклор, жанры массовой «городской» музыки, с чувственной игрой актеров и хореографическими номерами. Перед началом спектакля корреспондент «АиФ-Черноземье» пообщался с режиссером «Юноны и Авось» Александром Рыхловым и актером Николаем Дроздовским, сыгравшем главную роль в постановке - графа Николая Петровича Резанова.
Фаина Мания: «Юнона и Авось» - очень сложная и многогранная постановка. Что она значит для вас и как вы понимаете ее основной смысл?
Николай Дроздовский: Чтобы понять, о чем «Юнона и Авось», достаточно зачитать ее самые первые строки: «Господи, услышь меня! Услышь меня, Господи! По морям бушующим я плыву без компаса, я зову без голоса, пучинам отданный. Родина, услышь меня! Услышь мя, Родина! И летят покойники и планеты по небу. Кто-нибудь услышь меня, услышь мя кто-нибудь…» Это троекратное обращение к Господу, Родине, а «кто-нибудь» - в данном случае это предощущение вселенской любви. Это путь. Собственно, об этом «Юнона».
- А если говорить о жанре постановки, ведь это рок-опера. Какие элементы рок-культуры вы можете выделить?
Александр Рыхлов: Конечно, это не рок-опера. Ведь даже сами авторы определили жанр, в котором должна звучать «Юнона», как современную оперу. В ней, действительно, есть и элементы рок-музыки, и большие отрывки духовной музыки, и даже элементы шансона или, если быть точней, городского романса («Я тебя никогда не увижу, я тебя никогда не забуду»). «Юнона и Авось» - мультижанровая.
- Вариантов постановок «Юноны и Авось» огромное количество. А чем отличается ваша версия от прочих?
Александр Рыхлов: Абсолютно всем. И режиссурой, и артистами. Я могу вам точно сказать, что таких артистов вы не встретите ни в одной другой версии. У нас ведь музыкальный театр, а в этой постановке как раз очень важно понять, как ее сделать с музыкантской точки зрения. Во-вторых, наше принципиальное отличие от других театров в том, что эта версия «Юноны» авторская. И в этом году мы даже выпустили пластинку «Юнона и Авось» - второй правильный вариант оперы. Первый был записан самим композитором Алексеем Рыбниковым в 80-х годах. И вот второй аутентичный вариант записали уже сейчас мы, потратив на запись практически два года.
- А версию нашего Театра оперы и балеты не видели случайно?
Николай Дроздовский: Видел, она совершенно другая. И вообще, я пересмотрел, наверное,12 разных вариантов «Юноны», какие-то вживую, какие-то в записи, и абсолютно все они имеют право на жизнь. У каждого свой особенный взгляд на эту историю.
Александр Рыхлов: Я вам больше скажу, даже от смены главных героев меняется спектакль. У нас трое Резановых, и они все разные. И сами постановки разные, поэтому зрители могут приходить на спектакль по несколько раз, чтобы увидеть совершенно новое исполнение «Юноны».
- А в чем была основная сложность в процессе создания постановки?
Александр Рыхлов: Наша постановка очень лаконичная. В этом ее основная сложность. В ней нет сложнейших рисунков, и это сделано осознанно. Для меня был важен главный герой – граф Резанов – и хор. И в постановке у Резанова при сложнейшем внутреннем рисунке простейший внешний. Для чего это сделано? Для того, чтобы не ввести зрителя в заблуждение, чтобы он не отслеживал перемещения артиста на сцене, а следил за его внутренними переживаниями. Вообще, постановка требует от зрителя сильного эмоционального включения. Я бы это назвал монтажом эмоциональных состояний.
- Сможете выделить наиболее напряженные моменты в спектакле?
Николай Дроздовский: От начала и до конца спектакля. Наполненность на все полтора часа. Выделить наиболее напряженные очень сложно. Встреча героя с возлюбленной, его смерть, его разговор с Богородицей – это совершенно разные эмоциональные ощущения.
- Александр, а ведь вы выступаете не только в роли режиссера спектакля, но еще и актера, играя периодически губернатора Калифорнии. Что подтолкнуло вас на то, чтобы сыграть в собственной постановке?
Александр Рыхлов: Это очень полезно для меня, потому что, выступая в роли актера, я вижу все сценическое пространство изнутри. А еще это возможность посмотреть со сцены на зрителя и на его реакцию. Это очень важно.
- А расскажите о своих ближайших гастрольных планах. Заграницу не собираетесь?
Александр Рыхлов: Нас ждет тур по городам России. А вот планы на заграничные направления изо всякого рода санкций у нас порушились. Хотя и Америка, и Германия, и другие страны активно зовут нас. Ведь с «Юноной» мы уже объездили практически весь мир, и нас во многих местах знают и принимают на «ура». Например, в Нью-Йорке мы дважды выступали с аншлагом, собрав зал в 2400 зрителей.
- А кризис не отражается на ваших гастролях?
Александр Рыхлов: Отражается, конечно. Ведь мы все тут в одной лодке плывем.
- Можете описать своего зрителя? Кто приходит на ваши спектакли?
Николай Дроздовский: Слушающие и думающие люди. И неважно, в какой стране мира мы выступаем. Они слышат, видят, понимают, и это их объединяет.
Александр Рыхлов: А еще нас очень радует, что на «Юнону» приходят не только люди старшего поколения, которые знают эту постановку с детства, но и молодые зрители. И с каждым разом молодежи все больше и больше. Это вселяет надежду и уверенность. Это гарантия того, что это произведение долгие годы не умрет.
- И вопрос напоследок, сможете вспомнить какие-нибудь казусы, которые случались с вами во время гастролей?
Александр Рыхлов: Например, можете себе представить спектакль, на который не приехали декорации? А у нас такое было. В Санкт-Петербурге нам пришлось задержать спектакль на 40 минут из-за того, что после третьего звонка сцена была пуста. А без декораций мы просто не можем играть, потому что они организуют все сценическое пространство. Пришлось выкручиваться и собирать декорации «по кускам». Или, например, случился с нами однажды смешной эпизод. Во время сцены на балу, когда граф Резанов вручает Кончите на ее 15-тилетие диадему на фразе: «Из коллекции императрицы Екатерины», вдруг кто-то истошно выкрикивает из зала: «Неет, из коллекции нельзя». Тогда артист поворачивается в зал и, бросив в зрительный зал: «Можно», все-таки вручает Кончите свой подарок.