Вновь заниматься современным танцем в России начали лишь в конце 80-ых годов. Сейчас интерес к нему стремительно возрастает, появляются профессиональные хореографы, ставятся полноценные спектакли. Оплотом этого направления искусства в Воронеже является Центр современного танца, площадка, открытая для всех неравнодушных к contemporary dance.
Открытая площадка для творчества
Юлия Горшкова, АиФ: Как появился Центр современного танца?
Екатерина Лизунова: Идея много лет витала в воздухе, чувствовалась необходимость такого формата. Как педагогу мне не хватало каких-то событий: мастер-классов, встреч, открытых лекционных вещей, т.е. площадки, куда могут прийти сторонние хореографы, начинающие танцовщики, все те, кто интересуется современным танцем, и чтобы с ними произошел диалог, чтобы мы могли делать какой-то общий продукт. Я много лет ездила в Международный центр танца и перформанса ЦЕХ в Москве, смотрела, как он устроен изнутри. Ездила в Лондон, где изучала образовательные формы, способы продвижения современного танца, площадки. И вот все это синтезировалось в уме, и возникла идея создать нечто подобное у нас, центр, который бы аккумулировал в себе информацию, где бы проводились регулярные классы, лаборатории, т.е. этого просто не хватало в городе.
– Почему решили открыть именно школу танца?
– У нас не хватает танцовщиков, которые обладают навыками и техниками современного танца. Если говорить про Воронеж, то у нас этому нигде не учат. Немного об этом говорят в училище, но не на том уровне, чтобы танцовщики пришли, и с ними можно было делать проект. Были случаи, когда мы приглашали сторонних артистов, которые имеют большую базу, но у них нет навыков именно contemporary. Их все равно необходимо учить, и только после этого с ними можно разговаривать на языке хореографа-постановщика.
– Как Центр современного танца будет развиваться в дальнейшем?
- У нас очень много планов. Все идеи вынашиваются по несколько лет. Просто нужно, чтобы пришло время и нашлось место для их реализации. Давно планирую запустить курс с условным названием «Педагог-хореограф» для тех, кто уже имеет определеннее танцевальные навыки, но им не хватает информации в contemporary dance. Мы будем разбирать основы существующих техник, теорию, историю, делать постановочные лаборатории. Ученики курса смогут получить знания, которые в дальнейшем позволят им развивать свои коллективы. Курс уже практически сформулирован. Надеюсь, после Нового года сможем запустить экспериментальную группу.
Еще есть желание создать школу, в которую дети приходили бы не только на хореографические классы, но и на занятия по актерскому мастерству, музыке, теории искусства, т.е. могли бы получить комплексное воспитание в Центре и в дальнейшем становились нашими танцовщиками. Начинание такого рода требует поддержки. Программы давно расписаны, есть педагоги, которые могли бы им заняться. Главный вопрос сейчас – финансовый. На мой взгляд, проект не должен быть коммерческим. У нас должна быть возможность работать с детьми, которые нацелены на результат, т.е. мы должны выбирать. Однозначно должен быть конкурс. Мы рассчитываем решить оставшиеся вопросы к следующему сезону.
По пути contemporary dance
– Какие планы и задачи стоят перед театром танца Grand?
– Театр танца Grand существует уже восемь лет. В этом году у нас был большой добор, на данный момент в коллектив входит 12 человек. На данный момент мы работаем над тем, чтобы ввести новых танцовщиков в репертуар, который уже существует, и планируем поучаствовать в нескольких фестивалях. Через месяц поедем в Саратов, затем в Казань, Пензу. Сейчас с хореографами мы обсуждаем идею спектакля, пытаемся нащупать почву. Возможно, к весне появится готовый продукт. На Усадьбе Jazz мы показали перформанс по стихам Таты Миразизян и хотим это развить в полноценную постановку. Дальнейшее развитие Центра современного танца и театра танца Grand также подразумевает приглашение профессиональных танцовщиков, с которыми можно сразу начать создавать. У нас есть идеи таких проектов. Одним из них может стать интерактивно-танцевальный спектакль, который будет создан совместно с Дмитрием Ходневичем, известным своими работами в медиа-арт.
– Не думали ли Вы о сотрудничестве с артистами балета? Насколько сложно от классического танца перейти к современному?
– Сотрудничество с артистами балета – один из путей развития. Насколько легко им будет перестроиться, вопрос сложный. К нам в театр приходили танцовщики, которые имеют классическую хореографическую школу за плечами. Я знаю, что это сложно – переучиваться. Если не было современного танца в школе, это очень сложно воспринять, потому что здесь разнятся принципы работы. Людей, которые с детства воспитывались на классической школе, это немножко ломает, на мой взгляд. В европейских, азиатских школах наравне с классическим танцем дается современная хореография. И тут складывается идеальный танцовщик. У нас на сегодняшний момент этого нет. Развитие в этом направлении – долгий процесс. Если смотреть по Москве, то современный репертуар не так давно появился в ведущих театрах. Для таких проектов в основном приглашают европейских постановщиков, но есть и русские имена, например, Владимир Варнава работал в Большом театре. Вопрос в том, что дают российские и европейские постановщики. Важно не забывать, что современному европейскому танцу больше ста лет, а в России к нему вернулись только последние несколько десятилетий. Мы еще не смогли воспитать это поколение людей, которые придут и будут работать на определенном уровне. Даже для хореографов у нас есть только две магистратуры по современному танцу, которые появились не так давно в Академии имени Вагановой и в ГИТИСе.
Импровизация в черной комнате
– Как появился перформанс Ground?
– У фотографа Константина Добровицкого, с которым мы делаем разные творческие проекты, родилась идея сделать экспериментальное видео: черная комната, один фонарь, танец. В итоге сняли ролик с чистой импровизацией. Я наблюдала за процессом со стороны, и мне показалось, что этим нужно поделиться. Так у нас возникла идея сделать показ. Для этого пригласили еще двоих танцовщиков. У нас не было репетиций, они не слышали музыку до выступления, это была полная импровизация. В этом перформансе принимают участие те танцовщики, на которых интересно посмотреть в момент действия, и они готовы к этому, готовы слышать музыку и передавать ее зрителям.
– Насколько это будет импровизация в последующие показы?
– Конечно, это будет импровизация. Другая публика, другая энергетика, да и сами танцовщики меняются, каждый раз они танцуют о другом. Наш перформанс – это эксперимент и для зрителей. Мы как будто приоткрываем завесу для публики, чтобы аудитория увидела, что это такое. Зрители заходят, когда танцовщики уже работают. Это известный прием, это интересно. Нет конца и нет начала. Это не спектакль, это перформанс, то, что происходит сейчас. Тем самым мы показываем, что мы открываем двери к себе, своим сердцам.
– Могут ли зрители увидеть видео, из которого вырос перформанс?
– Первое видео, которое нас вдохновило, есть в открытом доступе в группе Центра современного танца в социальной сети. Есть еще ролик, который снимался специально для книжного клуба «Петровский», где проходят показы.
Понимаем и исследуем
– Вы запустили проект «Танец. Медиа-курс». В чем его суть?
– Изначально мы анонсировали лекции, но слово «лекции» нужно заменить на «встречи». Я не очень люблю лекции, когда начитывается какой-то материал. Этим можно заниматься в учебных заведениях, а тут пришла совершенно разная аудитория с разной мотивацией. Мне кажется, в контексте современной хореографии правильней делать встречи. Мы будем смотреть спектакли и после в открытой дискуссии обмениваться мнениями. Если будут возникать вопросы даже выходящие за рамки просмотренного, мы будем их обсуждать. Тем самым попытаемся разобраться, что же такое современный танец и как его понимать. Всего запланировано шесть встреч, на которых я представлю семь хореографов, ведущих за собой танцевальные течения, показывающих разные взгляды на современный танцевальный театр. Сейчас в целом в Воронеже идет волна открытости: появляются такие события, как лекции, дискуссии, мастер-классы, и это здорово.
– Как появилась лаборатория «Домино», исследующая падение?
– Одна из функций Центра – привлекать других хореографов. Я за то, чтобы Центр был той точкой, куда можно прийти со своей идеей и ее развивать, получить поддержку. С Ольгой Белоглазовой (ведущей лаборатории) мы долго думали, в какой форме будут проходить ее классы, и я предложила создать творческую лабораторию. Падение, работа на полу – важный момент для танцовщика современного танца. Есть даже специальные техники, которые только этим занимаются. По итогам работы будет показ в рамках нашего зала.
Воронежские реалии
– Что сейчас особенно необходимо для развития современного танца в Воронеже?
– Не хватает поддержки и серьезного отношения, чтобы посмотрели и дали возможность что-то сделать. На сегодняшний момент нас своей площадкой поддерживает только книжный клуб «Петровский». Нас приглашали на пикник, Усадьбу Jazz. Когда нас зовут, у нас появляется стимул создавать проекты. Не хватает вот таких взаимосвязей. Мы можем сделать спектакль, набрать танцовщиков, но нужно понимать, куда он пойдет, нужно место, где мы можем это показать. У нас есть зал, мы можем репетировать, но у кого-то нет и этого. «Домино» как раз проект из этого разряда, мы даем хореографам пространство для работы.
– Готова ли воронежская публика к восприятию современной хореографии?
– На сегодняшний день да. Я слежу за тем, как меняется восприятие публики по Платоновскому фестивалю. Я вижу, как сейчас люди стоя аплодируют Vertigo Dance Company, Лин Хвай-мину. Другой момент, насколько у нас в Воронеже человек знающий. На мой взгляд, мы сейчас открыты для восприятия современного искусства. Мы еще возможно не разбираемся во всех тонкостях, но мы готовы к этому. Публика хочет это видеть, а для понимания нужно время. До Платоновского фестиваля ведь никто не приезжал. У нас не было возможности посмотреть Рассела Малифанта. Раньше, чтобы увидеть что-то вживую я ездила в Москву и Санкт-Петербург. Сейчас это можно сделать в Воронеже. Это огромное достижение.
А что за кулисами? Актер драмтеатра о муках выбора и хлебе насущном 
Не отнимайте детство. Что не всегда могут понять современные родители? 
Двухколесный Воронеж. Почему «толстовский» велозабег не стал массовым?