Мы встретились, чтобы обсудить шумиху вокруг «цензуры» в культуре, но разговор, как это часто бывает, оказался гораздо шире.
Ключевые слова
– Зоя Яковлевна, вы же по образованию не журналист, но пришли в массмедиа. Почему?
– Теперь у вас 25–летний опыт работы в СМИ, и если сравнивать газеты и ТВ в начале вашей карьеры и сейчас, то, как вам кажется, что–то изменилось?
– Только форматы. А стратегические задачи СМИ остались прежними. Ведь мы всегда хотим, чтобы были большие тиражи, и люди нас читали, чтобы были рейтинговые передачи, и их смотрели. А для этого нужен лидер, который соберёт команду, будет хорошо её мотивировать, чтобы она отлично работала. Кстати, для меня слова «трудоголик» и «команда» всегда ключевые.
– А по тематике средства массовой информации стали иными?
– XX и XXI века – это разное время. Сейчас практически все СМИ ушли в «желтизну». На первых полосах газет идёт то, что 20 лет назад никто бы и не решился поставить – развод известных людей, например. Изменилась жизнь и в плане нравственности. Так, слово «богатый» в лексиконе моего поколения практически отсутствовало. Никого не хочу обидеть, но сейчас большинство девушек мечтают выйти замуж за молодых, красивых и богатых, а не просто за молодых и красивых. Общество изменилось, и думать, что вместе с ним не меняются массмедиа, нельзя.
Перегрузились «желтухой»
– На ваш взгляд, региональные СМИ стали качественней?
– Возможно, лет 15 назад было сильное различие между региональными и федеральными СМИ. Сейчас нет, грань стёрлась. С другой стороны, конечно, нельзя сравнивать подводную лодку и просто лодку. Это различный уровень финансирования, различные задачи. Но я очень ценю региональных журналистов и региональные СМИ. Несомненно, где–то в глубинке, может быть, и есть газеты, которые застряли в XX веке. Но если мы говорим о Воронежской области и о Воронеже, то здесь довольно высокий уровень.
– Говорите, стало много «желтухи», это вы о местном контенте?
– И о федеральном, и о региональном. Везде есть перегибы. Если всё время будем сообщать, что там убили, здесь наехали, а за углом изнасиловали, и не говорить ничего хорошего, мы будем взращивать ненормальных людей. Я против цензуры, но я за логически нормальные вещи, которые должны понимать и главные редакторы, и учредители. Я против того, чтобы кто–то приходил и проверял каждое слово – это неправильно. Но мы живём в обществе, и должны быть какие–то элементарные этические нормы. Хотя бы в том, чтобы «жёлтые» страницы были в конце издания, а не на передовицах.
Лично я сознательно не разрешаю публиковать чернушные новости на нашем канале. Есть выражение: «Всё равно кто и что о тебе подумает, главное – что ты сам о себе думаешь». Я патриот своей Родины, и мне не всё равно, в каком обществе будет расти мой внук, которому девять лет, или внучка, которой три года. Нужно показывать любовь, дружбу, доброту, человеческие отношения. И это должна быть тематика региональных СМИ. 80% информации нужно делать именно нравственной, которая ведёт к позитиву.
Сейчас, мне кажется, должен наступить момент возврата к человеческим ценностям. Мы перегружены «желтухой» и криминалом. То количество смертей, которое показывают в детективах, где в одной серии убивают по семь человек, просто невозможно осознать. И это вопрос не цензуры, а именно нормы. Олег Табаков, когда у него был юбилей, сказал в одном из интервью: «Признаюсь честно: я хуже советской власти. Она во МХАТе закрыла восемь спектаклей, и я столько же, но она за семьдесят лет, а я за десять». Это я к тому, что у нас зачастую самовыражаться – это всё что угодно, что к творчеству не имеет никакого отношения. И это неправильно.
У нас, например, есть программа «Утро вместе», она сейчас самая рейтинговая. Там мы рассказываем о моде, искусстве, проектах общественно значимых и приглашаем в гости обычных, интересных людей. И всё это без всякой «желтухи» нравится зрителям.
Надо работать
– Вы сказали, что любите трудоголиков, почему?
– Я трудоголик, и мне интересны люди, помешанные на работе, совершенно всё равно какой. Будь то газетчик или пекарь, который будет взахлёб рассказывать, какие булочки он лепит. Неважно, чем человек занимается, главное – чтобы он горел этим. Не работать можно только, если у тебя маленькие дети или если ты серьёзно болен.
– А как вы относитесь к карьеристам?
– Скажу честно: я – «за». И слово «карьера» приравниваю к слову «амбиции». Нужно расти, нужно ездить, не бояться обстоятельств. Очень люблю фразу «не бойтесь бросить всё на карту, не бойтесь жизнь переменить». И это особенно относится к людям молодым. Карьера – это, прежде всего, возможность очень сильно изменить свою жизнь.
– Но многие женщины выбирают личную жизнь, а не карьеру. Считают, что это невозможно совместить.
– Когда вы выбираете личную жизнь, это тоже элемент ограниченности. В моей жизни трудоголика, поверьте, есть место и для личных отношений. Но кого–то осуждать или учить – не моя тема, каждый делает выбор сам. Но если по–честному, то я – за разводы и за то, что ты должна думать, что можешь остаться одна. И когда человек лишится второй половины, что он будет представлять из себя, если за ним нет ни работы, ни какого–то дела? Когда человек насыщен, его это не страшит, а если у него вся жизнь была связанна только с мужем – это тупик.
– Как считаете: проблема гендерного неравенства у нас актуальна?
– Насчёт зарплат не скажу, а вот то, что у нас мало женщин на руководящих постах – факт Я не беру экстрим – женщины–лётчицы, женщины в армии, женщины–штангистки, мне это не очень понятно. Я хочу видеть женщин–руководителей, в том числе политических институтов. Мозги у нас в этом плане работают. Валентина Матвиенко, Галина Карелова вызывают искренний восторг. Что касается физической силы, то женщина должна быть женщиной, поднимать по 150 кг – это лишнее. И конь не для меня, и изба не для меня. А вот сидя за столом с авторучкой давать советы самым умным мужчинам – это моя тема.
Нательная живопись 
Пишем, как слышим? 
Клипмейкер Алексей Дубровин: «Условный Стас Михайлов в России победил»