Получать объективную информацию о жизни в городе, регионе, стране и мире — право каждого. Но в последние годы доверие к СМИ серьёзно упало. О том, как сберечь идеал свободы слова, в канун Дня российской печати мы спросили у Виктора Хорольского, профессора ВГУ, медиакритика.
Лучше промолчи
Юрий Голубь, АиФ-Черноземье: Сегодня много говорят о кризисе журналистики. Вы согласны с диагнозом?
Виктор Хорольский: Да, и я говорю об этом с большой болью. Журналистика деградировала во всём мире. Но бог с ними, с американцами, — мне обидно за Россию. Ведь у нас ещё не так давно была эпоха, когда СМИ были сильнее и популярнее. Миссия всех работников медиасферы — рассказывать о происходящем как можно больше, отбирать самое нужное и интересное для аудитории, на которую работаешь, помнить о служении Истине.
Кстати, в том, что всё изменилось, виноваты не только чиновники, но и сами журналисты, а также общая ситуация в стране. У людей в условиях кризиса нет желания читать серьёзную аналитику. В моду вошла лёгкая развлекательная пресса. Обострился конфликт прессы с властью. Хотя журналист по роду занятий — не в оппозиции к властям. Он должен быть в оппозиции к ошибкам власти. Но в провинции, в том же Воронеже, осуществлять миссию журналиста гораздо труднее, чем в центре. Сильнее зависимость, прочнее система личностных связей, которая часто не позволяет критиковать кого—то с нужной остротой. Однако в любой ситуации важно руководствоваться лозунгом: «Намеренно не врать!» Идти на компромисс, раздавать комплименты — пожалуйста, это моральный выбор каждого. Но с ложью мириться нельзя. Не можешь сказать правду? По крайней мере, промолчи.
— Но ведь цензуры как таковой нет. Что же мешает публиковать критику?
— Речь часто идёт даже не о запрете на критику, а о самоцензуре. Многие журналисты говорят: мы вне политики, пишем о мелких проблемах — малые дела тоже полезны. Но такой компромисс тоже не выход. Конечно, мне легко говорить, я стою вне практической журналистики. Сидеть на трибуне и кричать гораздо проще, чем играть в футбол.
Ещё один показатель кризиса массмедиа — невостребованность многих журналистов. Рынок не может дать большую зарплату, возникает фрустрация статуса. Раньше профессия была очень уважаемой, а сейчас наниматель эксплуатирует сотрудника — ведь за воротами толпа желающих занять его место. Поэтому гонорары маленькие, условия труда плохие. По сути это конвейер, а журналисты — пролетарии умственного труда, «белые воротнички». К слову, такими же пролетариями сегодня чувствуют себя и университетские преподаватели.
Главное, что народ не перестал читать. И пусть таких бешеных тиражей, как раньше, уже нет, но изданий по—прежнему много.
Промывка мозгов
— Так, может быть, корень проблем — в ситуации на рынке прессы? Издания не от хорошей жизни выстраиваются в очередь за госфинансированием…
— Конечно, экономика первична. Играет роль технологический аспект: информационное общество требует других форматов и новых стратегий. Тем не менее, фактор сдерживания со стороны власти ощутим. У чиновников логика кривая: дескать, не может государственное телевидение вести антигосударственную политику. Но массмедиа — это такое же народное достояние, как нефть и газ. Мы видим, что при нормальной демократии и оппозиция получает из бюджета деньги, и при этом жёстко критикует режим.
Я как рядовой потребитель информации вправе требовать от власти предоставить свободу всем желающим. А я уже разберусь, кто прав, кто экстремист, а кто — нет. И нельзя наказывать за мнение — это аксиома. Вольтер, кажется, писал: я ненавижу твоё мнение, но умру за твоё право говорить без последствий…
— Но информационные войны всегда были и будут. Значит, часто населением востребована именно пропаганда?
— Да, увы… Однако это ужасный грех — промывать людям мозги и выдавать пропаганду за журналистику. Пока мы не научимся говорить без страха, нельзя рассуждать о развитии массмедиа как индустрии. Да, коммерческие глянцевые издания процветают. Да, журналистику на рынке спасает реклама. Но идеал свободы слова, который у нас был 25 лет назад, уже утерян. И я даже не знаю, что в конце тоннеля: свет или яма… Но так, как сейчас, долго продолжаться не может. Я всё же надеюсь на перемены к лучшему.
К счастью, пророчества Оруэлла в «1984» не сбылись. Государство всеобщего доносительства не состоялось. Но мы и сегодня можем кое—что вычитать в этом романе. На Западе тоже сложилась мрачная ситуация, когда власть жаждет единодушия и одобрения и ведёт лживую пропаганду. Это и называется «холодная война».
Впрочем, есть и хорошее. Главное, что народ не перестал читать. И пусть таких бешеных тиражей, как раньше, уже нет, но изданий по—прежнему много.
Раньше профессия была очень уважаемой, а сейчас наниматель эксплуатирует сотрудника — ведь за воротами толпа желающих занять его место. Поэтому гонорары маленькие, условия труда плохие. По сути это конвейер, а журналисты — пролетарии умственного труда, «белые воротнички».
Нас не заменишь
— Но есть и прогнозы о том, что печатное слово станет уделом узкого круга образованных людей. А масса будет воспринимать лишь видео и картинки…
— Многие люди живут своими личными заботами, и интеллектуальная элита не имеет права хватать их за пуговицу и читать нотации. Мол, выбирайте только серьёзные издания. Если люди жаждут читать глянцевые журналы — пусть. Это их выбор. Тем более что и сами журналисты часто верят в миф о том, что народ интересуют лишь сенсации и жизнь звёзд.
Но мы должны воспитывать аудиторию, которая будет соблюдать баланс. Почитал развлекательный текст? Теперь берись за аналитику. Наша задача — создавать корпус компетентных людей. И когда получится остановить деградацию культуры чтения, тогда мы, журналисты, да и все интеллигенты, сможем говорить любому чиновнику: нас не заменишь, как винтик в машине. Нужно крепить журналистский цех единством рядов. Каждый случай преследования товарища надо делать публичным. Тогда и будет свобода слова — то, о чём мечтает каждый журналист.