Свои чужие дети. Как стать мамой для ребёнка из интерната?

«Я не могу объяснить, как это получается, но во всех случаях мы принимали решение стать опекунами после первой же встречи. Мы просто понимали, что это наш ребёнок, и старались как можно скорее забрать его домой», – рассказывает Елена Головань, по профессии – журналист, по призванию – мама.

Сложности привыкания

Елена Деревянкина, АиФ: Лена, вы 14 лет растили единственного сына, и вдруг решили стать мамой для ещё двух мальчиков и двух девочек. Что подтолкнуло к этому шагу?

Елена Головань: На самом деле я всегда думала, что усыновлю ребёнка. Но одна я, конечно же, никогда бы на это не решилась. Нужен был человек, который разделял бы это убеждение. Четыре года назад я встретила Влада – теперь уже моего супруга – и, как оказалось, мы с ним «смотрим в одном направлении» – он тоже мечтает о большой семье.

Выносить свою беременность не получилось. Это стало решающим толчком. Что–то тогда надломилось внутри. Я не могу сказать, что мы опустили руки – если Бог даст, будет у нас и кровный ребёнок. Но мы оба хотели детей, хотели, чтобы их было много. Так почему бы не помочь деткам, которые волею судьбы остались одни? Так и решились. В мае взяли девочку Марину, ей пять лет. Сначала мы даже не думали, что возьмём кого–то ещё, но как оказалось, когда всё получается, хочется больше. И вот, буквально в течение месяца, у нас появилось ещё трое, но уже постарше: Кристине 11, Жене 12 и Дане 10.

– Обычно люди стараются брать малышей. Вы же взяли уже больших ребят. Как с такими найти общий язык?

– Конечно, с пятилетней Мариной было проще, потому что ей легче объяснить «правила общежития». Она ещё маленькая, а потому пластична. С ребятами постарше сложнее, но и интереснее. У нас партнёрские отношения, ведь дети уже большие, у них сформировался характер. Парня в 12 лет не поставишь в угол за плохое поведение – нужно разговаривать, объяснять, находить общий язык. Вообще, любовь к приёмному ребёнку не безусловна – ты учишься любить, растишь эту любовь в своём сердце. Она сложнее даётся, но она невероятно сильная.

– Насколько сложно проходит процесс вхождения в семью?

– После так называемого «медового месяца», который на самом деле может длиться лишь несколько дней, наступает отторжение. Причём и у детей, и у родителей. Это нормально, ведь, по сути, несколько разных людей со своими привычками вдруг собрались вместе под одной крышей и пытаются быть семьёй. Нам, родителям, легче – мы друг друга поддерживаем. Ребёнку сложнее – он один пришёл из прежнего мира в новый. Поэтому я говорила с каждым из детей и объясняла, что не может быть праздника каждый день – будет легко и тяжело, радостно и грустно, иногда будет казаться, что мы друг друга не понимаем. Но всё это в порядке вещей, этот период отторжения нужно принять и смириться. И у родителей бывают минуты, когда сомневаешься: а правильно ли ты сделал? И это нормально, ведь мы не провидцы, чтобы всё знать наверняка.

Гены или воспитание?

– Многие люди боятся брать приёмных детей – вдруг гены плохие. Что больше влияет на личность – гены или воспитание?

– Есть такое выражение: яблочко от яблоньки недалеко падает. И в наших силах сделать так, чтобы именно мы стали яблонькой для своих детей. Гены, конечно, играют роль. Но гены – это не только мама и папа, это и бабушки, и дедушки, и прабабушки… А может, у детдомовского ребёнка прадед академиком был! Я думаю, что наш труд, как родителей, готовность детей изменяться, мотивация, которую мы можем им дать – это основное, а не гены.

– Как родной сын воспринимает своих новых сестёр и братьев?

– Я их всех считаю родными, да и вообще – разве бывают чужие дети? А Мишу мы называем кровным сыном (улыбается. – Ред.). Когда я показала ему фотографию Даньки и спросила, нравится ли ему этот мальчик, Миша ответил: мам, ну мы же не в магазине! Миша со всеми находит общий язык, и сам, конечно, очень повзрослел за последнее время.

Снимаем маски

– А как приходит понимание, что этот ребёнок – твой?

– Я не могу объяснить, как это получается, но во всех случаях мы принимали решение об опекунстве после первой же встречи. Мы просто понимали, что это наш ребёнок, и старались как можно скорее забрать его домой. Вообще, нельзя раздумывать подолгу. У таких детей за плечами своя боль. Зачастую они не умеют жить в социуме, и конечно, начинать работу нужно как можно быстрее.

Сейчас наш мальчик Даня находится в интернате – мы не можем забрать его насовсем, потому что в силу особенностей здоровья переход в новую школу для него сейчас будет стрессом. Мы привозили Даню домой на каникулы, а когда отвозили обратно, возникло ощущение, что мы своего ребёнка сдаём в интернат. Это жутко.

– Насколько сложно в Воронеже взять приёмного ребёнка?

– Могу с уверенностью сказать, что наши службы опеки, в основном, работают хорошо. Я ещё не встречала там равнодушных людей.

Конечно, нужно собрать солидную папку документов – одних психологических тестов была целая кипа. Но это необходимо – пока ты собираешь бумаги, проходишь тесты, ты переоцениваешь свою мотивацию, лишний раз задаёшься вопросом – зачем тебе это? И, наверно, если на таком этапе семья «отсеялась», то ей это и не нужно.

– Что посоветуете семьям, которые хотят усыновить ребёнка, но не решаются?

– Сначала почитайте об этом, пообщайтесь с другими приёмными семьями. И если уж решили, то будьте верны своему решению. Школа приёмных родителей появилась потому, что часто люди брали детей в семью, а потом возвращали обратно, поняв, что просто не готовы. Но такие разрывы отношений наносят необратимый урон психике ребёнка. Получается, что его бросили дважды – сначала кровные родители, а потом и приёмные.

Почему–то некоторые считают, что приёмные дети должны быть безмерно благодарны новой семье просто за то, что их приняли. Ничего подобного! Они, в первую очередь, дети, а значит, могут не слушаться, хулиганить. Я своим сразу сказала: нам не нужны идеальные дети, нам нужны вы. Если ребёнок будет стараться всё время быть хорошим и скрывать истинные чувства, то рано или поздно всё это выплеснется. Дети должны быть самими собой, не пытаться угодить новым маме и папе и не скрываться под маской. А она, кстати, есть у каждого брошенного ребёнка. И наша цель – дать детям чувство безопасности, чтобы они не побоялись эту маску снять.

Смотрите также:

• Нина Доманина:«Я преклоняюсь перед людьми, которые усыновляют чужих детей» →
• Воспитание по-джентльменски. Легка ли работа «второго папы»? →
• Поощрение и наказание - рука об руку в воспитании →