Не так давно воронежские поисковики побывали в Забайкалье, убирая последствия взрыва склада боеприпасов. Кроме того, в Белгородской области они помогали поисковикам из Венгрии искать место, где разбился их кумир, сын диктатора Миклоша Хорти.
Последний полет сына диктатора
Задача проводимой международной экспедиции, в которой участвует венгерская поисковая ассоциация, белгородская поисковая организация «Огненная дуга» и воронежское поисковое объединение «Дон» – поиск мест крушения венгерских самолетов. Пока что они только обозначают места, а копать будут потом. Но приоритетной целью венгров было найти место гибели их солдата, старшего лейтенанта авиации Иштвана Хорти, сына диктатора Миклоша Хорти.
Известно, что у Иштвана было не так много часов, проведенных за штурвалом – около 345. Однако, как говорят поисковики, самолет упал не «в штопор».
– Есть две версии гибели истребителя, – объясняет Михаил Сегодин, руководитель поискового отряда «Дон». – Первая – техническая неполадка самолета, вторая – намеренное устранение Иштвана Хорти, так как он хотел уйти от союза с фашистской Германией.
По официальным данным, на самолет Хорти была установлена дополнительная двойная броня, для безопасности летчика. Из-за нее борт дошел до критической массы и внезапно сорвался вниз, как утверждают некоторые специалисты и историки.
– Место, где упал самолет, было найдено мгновенно. Перед началом поисковых работ над определением точки крушения работало много специалистов: историки, наша поисковая организация, белгородская, венгерские поисковые службы, – рассказал Михаил Сегодин, руководитель ВРОО ИППО «Дон». – Подняли разведданные немецких войск, была получена аэрофотосъемка. Сделали снимок из космоса, сопоставили со снимками времен войны и буквально до сантиметра определили, где находились обломки самолета в 1942 году. Несколько дней просеивали землю, чтобы найти все мелкие обломки. Обнаружили пряжки с парашюта Хорти, даже фрагмент самого парашюта, табличку с названием производителя самолета – итальянский «Milano», много гильз и патронов, часть ленты с крупнокалиберного пулемета с борта.
Как ни странно, но никто эти работы поисковым работникам не оплачивал. «Самофинанс» – вот единственный банк, безгранично выдающий средства, по крайней мере, воронежскому «Дону».
Землей с останками бойцов «облагораживают» город
Несмотря на разность целей «черных копателей» и поисковиков, вражды между ними нет. Копатели ищут каски, фляжки – в общем, металл. А поисковые отряды разыскивают людей, и это для них главная задача.
В 2012 году, кстати, увеличилось число обращений с просьбой найти погибших на войне родственников. Одна из причин– техническая оснащенность, как родственников погибших в ВОВ, так и самого поискового объединения. У всех теперь есть Интернет, есть возможность посмотреть сайт ВРОО ИППО «Дон», найти с ними связь или обратиться к ним напрямую, что и делают воронежцы.
– Население довольно часто к нам обращается, гораздо чаще, чем двенадцать лет назад, – говорит Михаил Сегодин, – а если даже не обращаются лично, то звонят в полицию или администрацию. Оттуда заявка уже поступает к нам. В пределах Воронежской области приезжаем максимум через сутки, по Воронежу – в течение часа. На этот случай у нас всегда есть дежурная бригада.
Единственные, кто мешают поисковой деятельности – это, пожалуй, строительные компании.
Куда же воронежские строители вывозят землю вместе с костями и боеприпасами? На облагораживание города. В результате такой деятельности был случай, когда у одной из школ города дети обнаружили снаряд для ампуломета – стеклянный шар, наполненный жидкостью КС (самовоспламеняющаяся жидкость, «коктейль смерти»).
Могилы расстрелянных НКВД равнял с землей
Отряд поисковиков в июне бросил свои силы на случайно найденные копателями ямы с останками людей. Когда они туда ехали, не было предположений, какие находки их там ждут: скелеты, истлевшие кости детей.
– За все время никогда такого не было, чтобы в расстрельных ямах мы нашли хотя бы одного ребенка! – признается Михаил Сегодин.
Верится с трудом, но был такой приказ от организатора и исполнителя политических репрессий, Николая Ивановича Ежова. Приказ № 00486 от 15 августа 1937 года «Об операции по репрессированию жен и детей изменников Родины». Согласно ему, аресту подлежали жены, состоящие в юридическом или фактическом браке с осужденным в момент его ареста, а также жены, хотя и состоявшие с осужденным к моменту его ареста в разводе, но причастные к контрреволюционной деятельности осужденного, укрывавшие его, знавшие о контрреволюционной деятельности, но не сообщившие об этом органам власти. Кроме этого, на каждую арестованную и на каждого социально опасного ребенка старше 15-летнего возраста заводилось следственное дело. В 1935 году также было издано постановление ЦИК и СНК СССР, по которому «…несовершеннолетних, начиная с 12-летнего возраста, привлекать к уголовному суду с применением всех мер уголовного наказания». В наказание мог войти и расстрел.
Сколько тогда расстрелял НКВД – доподлинно никому неизвестно. Есть, разумеется, некие официальные данные, существовали списки людей, подлежащих расстрелу, но вот место их захоронения не то что нигде не фиксировалось, оно даже тщательно скрывалось. Их хоронили так тщательно, что со стороны это было незаметно вообще. Есть предположения, что за расстрельными ямами НКВД еще в течение многих лет «ухаживали», сравнивая ее с землей так, что не оставалось от них ни бугорка, ни вмятины.
– Если в местах, где лежали похороненные солдаты, были впадины, земля там оседала по мере того как разлагались тела, то тела расстрелянных пересыпали известью, чтобы они как можно быстрее истлели. Потом сверху постоянно подсыпали землю, и в конечном итоге получалась абсолютно ровная поверхность, – рассказал нам Михаил Сегодин.
Итогом таких предосторожностей стало то, что ямы можно найти буквально случайно. Здесь даже помогают черные копатели, потому что после них, хоть и в плохом, сильно поврежденном ими же состоянии, но ямы все же открываются для обзора, и тогда в дело вступают поисковые организации.
Так, на июньских раскопках в Дубовке, где было найдено 308 человек, в одной из ям, где находились останки 59 человек, при одном из казненных был листок, похожий на протокол, с которым выпускают из тюрьмы, именно по нему отдавали вещи освобожденному.
– Такие протоколы должны были быть у всех, – говорит Сегодин, – но почему-то они никогда не обнаруживаются. Вообще, нам даже повезло, что он вообще через столько лет сохранился.
Сейчас бумага находится на экспертизе, по кусочкам специалисты пытаются восстановить имя погибшего, а уже через него можно будет опознать и всех остальных расстрелянных.
Хобби, ставшее делом жизни
Работники-поисковики помнят не только о тех, кто ушел в Великую Отечественную, но и о тех, кто живет рядом с ними. У них есть работа, семьи, дети, – обычные люди, которые занимаются еще и широкой общественной деятельностью. Они строят музей и даже помогают детским домам.
Михаил Сегодин рассказал, какова жизнь поисковика вне расстрельных ям, взрывчатки, затопленных самолетов и танков.
КСТАТИ
ВРОО ИППО «Дон» и редакция «АиФ» просит читателей о содействии в поисках погибших в Великой Отечественной войне. Если вдруг Вы или ваши знакомые, бабушки, дедушки, кто-то знает, что в лесу стоит памятник, или когда-то он там был, и, возможно, останки до сих пор находятся в земле, обращайтесь в редакцию, пишите aif.portal@mail.ru и звоните по тел. 260-65-72, 260-65-85
Вице-спикер Орловского областного совета раскритиковал решения горсовета 
Сбил ли гаишника новоосколький активист? 
Последняя командировка омоновца Михаила Гордеева 
Белгородец выиграл 200 тысяч рублей на конкурсе 
Под Тулой потерпел крушение самолет, который летел в Воронеж