Побег из ада

Статья по теме
Мария Тарасова: "Жуков говорил, что у меня золотые руки"
   
   

В редакцию "АиФ-Липецк" накануне юбилея Победы пришёл ветеран Вооружённых сил Алексей Маликов. Он попросил написать не о себе, а о Герое Советского Союза Михаиле Петровиче Девятаеве. Героическая судьба лётчика потрясла нашего гостя.

А познакомился Алексей Маликов с Михаилом Петровичем в начале 1980-х годов, когда тот приезжал на встречу с офицерами Липецкого авиацентра. Сейчас, к сожалению, Михаила Петровича Девятаева уже нет в живых. Тем не менее его подвиг заслуживает глубочайшего уважения и преклонения как пример мужества и беззаветной любви к своей стране.

В небо!

Михаил Девятаев родился в мордовском посёлке Торбеево. Он был у матери тринадцатым ребёнком. Отец умер от тифа, когда мальчугану едва исполнилось два года. Увидев впервые в 16 лет винтокрылую машину, Михаил не мог оторвать от неё взгляд. А в голове - только одна мысль: "Буду лётчиком!" Мечтам не суждено было сразу сбыться. Во время приезда в Казань его определили в речное училище. Михаил успешно учился на "речника", но одновременно занимался и в аэроклубе. Мечта о небе позволила поступить в лётное военное училище. В 1939 году Михаил появился в лейтенантской форме на пороге отчего дома: "Мама, я - лётчик!".

Война застала лейтенанта под Минском. Уже 24 июня Михаил Девятаев в воздушном бою сбил первый вражеский самолёт. А ещё через день сам попал под огонь "Мессершмитта" и спася только выпрыгнув из горящего "ишачка" (истребитель "И-16") с парашютом.

Неволя

Отважно воевал Михаил Девятаев. К лету 44-го на его "счету" было девять уничтоженных вражеских воздушных машин, а боевые заслуги были отмечены тремя орденами. Правда, и его сбивали пять раз, получал ранения в руку и ноги. Но после госпиталей неизменно возвращался в лётную часть.

День 13 июля Михаил Девятаев запомнил на всю жизнь. "Сопровождая бомбардировщики, сделал три вылета, - рассказывал Михаил Петрович Алексею Маликову. - Уже на заходе солнца поднялся в четвёртый раз. Из-за слепящих с запада лучей не заметил, как на меня "вынырнул" немецкий истребитель. Моя машина словно споткнулась, в кабине дым. Выпрыгивая из горящего самолёта ударился о хвостовой стабилизатор, и всё померкло".

Очнулся в какой-то землянке от голосов. Но речь-то - чужая. Так началась эпопея военнопленного Девятаева. Вместе с такими же, как он, сбитыми советскими лётчиками решил бежать из концлагеря. Может, и сработал бы план, но... кто-то донёс о готовящемся побеге. Избитых и истерзанных "зачинщиков" отправили в один из страшнейших лагерей смерти Заксенхаузен. Там с непокорёнными не церемонились: несколько дней, и в крематорий. Помог остаться в живых старичок-парикмахер, поменявший "бирку" Девятаева на номерной знак только что скончавшегося заключённого. Так лётчик стал "учителем из Дарницы Григорием Степановичем Никитенко".

- К концу 1944 года фашисты испытывали острую нужду в рабочей силе, - вспоминал Михаил Петрович Девятаев. - Нас, почти полтысячи пленных, загнали в вагоны и три дня куда-то везли. Когда открыли двери состава, более половины людей были мертвы. Новое место мало чем отличалось от концлагеря. Такие же издевательства и непосильная, чаще всего, работа.

Как вскоре узнали заключённые, они оказались на базе Пенемюнде острова Узедом, где испытывалось секретное оружие фашистского "возмездия" ракеты "ФАУ-2" и новые германские самолёты, с которых крылатые ракеты и стартовали.

Братишки,мы - свои!

Мысль о спасении из ада никогда не оставляла Михаила Девятаева ни в Заксельхаузене, ни здесь, в Пенемюнде. Работая в команде по восстановлению взлёто-посадочных площадок, он чувствовал: шанс убежать есть. Но только угнав немецкий самолёт. Своими планами он поделился с товарищами по несчастью Владимиром Соколовым, Иваном Кривоноговым, Михаилом Луповым и Фёдором Фатых. Им же позже признался, что "учитель" Никитенко на самом деле - военный истребитель Девятаев.

Долго подыскивали самолёт, на котором можно будет уйти от врага. Выбор остановили на бомбардировщике "Хенкель-111", на боку которого "красовались" готические буквы "Г.А.". На нём каждый день взлетал легендарный германский ас Карл-Хайнц Грауденц. Кроме самой дерзости побега, сложность заключалась в том, что Михаил никогда не управлял тяжёлыми, там более немецкими, самолётами. Во время ремонтных работ Деветаеву удалось проследить за особенностями запуска машины, порядком выполнения стартовых "манипуляций".

Побег осуществили 8 февраля, в обычный для аэродромной работы день.

- В 12 часов по расписанию немцы отправились в столовую, - рассказывал о побеге Михаил Девятаев. - А мы, десять заключённых, набросились на усевшегося к костерку погреться охранника-эсесовца. Иван Кривоногов покончил с ним. Выбора больше не было - свобода или смерть. Двести метров - и мы у машины. Поглядели на взятые у вахтмана часы - 12.15, надо спешить. Машину, экипаж которой обычно составляет шесть человек, я с помощью ребят завёл сразу. Вот только взлететь удалось со второго захода на взлётную полосу, когда к нам со всех сторон бежали фашисты. Весь путь до фронта прошли над самым морем, а преодолев "полосу" боёв, поняли: мы на своей территории. Садились на более-менее пригодное поле на "брюхо". Но главное-то, долетели, приземлились к своим. Когда к машине подбежали бойцы Красной Армии, мы ничего вымолвить не могли, кроме: "Братцы, братишки, мы - свои!"

Весть о дерзком, удачном и отважном побеге разнеслась по многим частям. Узнали об этом подвиге и томящиеся в плену узники концлагерей. Наверное, гордость за своих, пусть и незнакомых соотечественников помогла многим из них выжить и дождаться освобождения из неволи.

Смотрите также: