Липецк, 19 апреля – АиФ-Черноземье
В экспозиции представлено более двухсот фотографий, сделанных в разные годы самими ликвидаторами катастрофы. С одним из авторов уникальных снимков, жителем Усмани Юрием Спичёвым, пообщался и корреспондент «АиФ-Липецк».
«Набрал своё»
АиФ: – Юрий Васильевич, расскажите, как вы попали в Чернобыль?
Ю.С.: – Был декабрь 1986 года. Мы тогда жили в Узбекистане. В полночь в дверь нашей квартиры постучались. Это были люди из военкомата. Они сказали, что нужно срочно проехать с ними, больше ничего не объяснили. Но я уже знал, куда и зачем меня забирают. В Чернобыль увозили людей целыми эшелонами. Вот и до меня очередь дошла. Я попрощался с женой, детьми, сел в поезд и вскоре был на месте. Вокруг сновала боевая техника и люди в военной форме. С нас взяли подписку о неразглашении, и только после этого мы смогли приступить к ликвидации аварии.
АиФ: – Чем конкретно вы занимались в зоне отчуждения?
Ю.С.: – Я работал водителем. Возил специалистов замерять параметры радиации. Мы не знали той опасности, которой подвергаемся. Могли об этом только догадываться. Так, уже через несколько дней я почувствовал себя плохо: заболело сердце, возникли проблемы со щитовидкой и кровью. Но мы продолжали работать. Пока однажды меня не вызвали к командиру части. Тот в приказном порядке велел мне срочно покинуть Чернобыль. «Ты уже своё набрал», – сказал он мне, имея в виду допустимую дозу облучения. Так я и вернулся домой.
АиФ: – Но спустя двадцать лет вы снова поехали в Чернобыль. Зачем? Разве вам не было страшно?
Ю.С.: – Мне было интересно вернуться в те места, где мы когда-то оставили своё здоровье. Посмотреть, что стало с городом. А страшно абсолютно не было. Кроме того, у меня под рукой всегда был дозиметр – прибор для измерения уровня радиации, как только он начинал пищать, я сразу же покидал опасный участок. Правда, иногда он «голосил» так, что звенело в ушах. Мы отправились в Чернобыль в составе делегации из 17 человек. И были первыми россиянами, посетившими место аварии спустя много лет.
Встреча с прошлым
АиФ: – Как вас встретил Чернобыль спустя двадцать лет? Какое впечатление произвёл?
Ю.С.: – Как будто попал в прошлое. Очень мало машин, птицы поют, воздух чистый. Уровень радиации в самом Чернобыле в некоторых местах даже ниже, чем у нас в Усмани. А какие там люди! Около четырёх тысяч человек ежедневно трудятся в тридцатикилометровой зоне, недалеко от атомной станции. Они живут в общежитиях, а питаются в столовой по талонам, как в советские времена. Там везде царит взаимовыручка, поддержка и человеческая теплота, а за её пределами как раз и простирается та самая гигантская зона отчуждения и людского равнодушия.
АиФ: – В прессе довольно часто упоминается, что в Чернобыльской зоне есть самосёлы. Кто они такие?
Ю.С.: – Это те, кто вернулся в Чернобыль после аварии – в основном старики. Спросите: зачем? Да просто многие не смогли найти себя в новых жизненных условиях. А там у них остались дома, построенные ещё их предками и передававшиеся из поколения в поколение. Там осталась их жизнь. Вот они и вернулись. Средства для пропитания самосёлы находят себе сами – сажают картошку, держат коров, свиней, коз. И вряд ли уже задумываются – безопасна такая пища или нет.
АиФ: – А в Припяти вам побывать удалось? Каким вы увидели город?
Ю.С.: – Этот город не зря сравнивают с мумией, у которой есть тело, но нет души. Дома там почти не тронуты временем, и в большинстве окон ещё остались стёкла, на фасадах таблички с названиями улиц. На стене одного из них я видел надпись: «Прости, наш любимый город». Сердце больно сжимается… В траве можно найти детские игрушки, а в открытых настежь квартирах сохранилась мебель. В городе давно никто не живёт, из людей – только военные, даже въезд на территорию строго по пропускам. Но больше всего меня поразила жуткая тишина.
Страшнее радиации
АиФ: – Вы общались с людьми, которые работают в Чернобыле. Почему они не уехали, ведь там опасно?
Ю.С.: – Да, я знал одного учёного из Питера, он получил страшный ожог обоих глаз, но всё равно продолжал работать, пока совсем не ослеп. Он не представлял своей жизни без Чернобыля. У каждого свои мотивы. Как-то я спросил одного водителя, который возит землю для строительства саркофага, не боится ли он, ведь у них нет никаких средств защиты, а кузов прикрыт обыкновенным брезентом. И он ответил: «А куда деваться? Надо работать, кормить семью, давать образование детям».
АиФ: – У вас вышли в свет две книги. Они посвящены Чернобыльской трагедии?
Ю.С.: – Да, и в первую очередь людям, которые принимали участие в ликвидации её последствий. Там много фотографий и воспоминаний очевидцев, которые я собрал из своих поездок в Чернобыль – последние семь лет я бываю там практически ежегодно. Эти книги - дань уважения мужеству людей, совершивших самый настоящий подвиг во имя жизни на земле. Многих уже нет в живых. А ведь некоторым не было даже сорока лет. Страшно. Правда, есть и кое-что пострашнее…
АиФ: – Разве есть что-то страшнее радиации?
Ю.С.: – Есть – людское равнодушие. К сожалению, мы сталкиваемся с ним ежедневно. Отношение к чернобыльцам просто отвратительное. Добиваться положенных льгот нам приходится через суд. Многие до него просто не доживают. Вы знаете, когда я был на самой станции и видел в 200 метрах от себя саркофаг, мне в голову пришла мысль – вот бы вернуться в 1986 год и отправить сюда тех самых чиновников, чтобы они на своей шкуре испытали всё то, что испытали ликвидаторы, может, тогда они относились бы к нам по-другому.
Смотрите также:
- Вернуться к тиграм. Как потерявший ноги дрессировщик снова вышел на арену →
- С протянутой лапой. Кто просит милостыню на улицах города →
- Вернувшийся →