Почему бывшие заключенные становятся рецидивистами

Воронеж, 28 мая – АиФ-Черноземье

Представьте: человек попал в места лишения свободы, отбыл срок и освободился. Что дальше? Ведь бывшим зекам сложно преодолеть не только свои привычки, но и чисто бытовые проблемы – порой им просто некуда податься. Добавьте распространённые в обществе предубеждения. Хоть и гласит народная мудрость – от сумы и от тюрьмы не зарекайся – думать об этом мы не хотим. Да, честно сказать, и не всегда уверены: сможет ли вчерашний заключённый стать нормальным гражданином?

Анатолий Малахов, руководитель первого в России реабилитационного центра для бывших заключённых «Назорей», уверен, что помочь в этом должны некоммерческие организации, так как формально, только в государственных учреждениях, проблему не решить. И практика показывает правоту этих слов. В России реабилитацией заключённых пытались заниматься различные подразделения МВД и госструктуры. Но пока получалось неважно.

Руководитель «Назорея» подсчитал, что в регионе нужно ещё 10 таких общественных центров, чтобы каждый заключённый получил возможность пройти реабилитацию и найти своё место в обществе.

Пора одуматься

Вячеслав Кирсанов, участник курса по реабилитации, более 30 лет скитался по тюрьмам и колониям.

– Умерли родители, с деньгами было трудно, и я пошёл на преступление, – рассказывает бывший заключённый. – А потом, что называется, затянуло. Жизнь от срока до срока стала нормой. Но вот встретил Анатолия Малахова и понял – пора одуматься. После освобождения пришёл в «Назорей», устроился на работу, пока живу здесь.

Теперь перед Вячеславом благая цель – честно заработать денег и привести в порядок родительский дом.

Свои благодарности подопечные общественной организации высказывают и в сети. Так, пользователь РУЗАННА пишет: «Я благодарна за помощь, которую мне оказали в «Назорее». Мне помогли выйти по условно-досрочному, приютили, накормили, одели, обули, помогли с работой. Я этого никогда не забуду! Спасибо за доброту, заботу, понимание. И огромное спасибо за деньги, которые мне дали на билет домой».

Сам Малахов признаёт: историй с «хеппи-эндом» не так много. Люди часто возвращаются в преступную среду. Но ориентироваться нужно и на одну личность, которая сама по себе – великая ценность. И если хотя бы кого-то удалось вытянуть из трясины – уже хорошо.

Здесь дают шанс

Реабилитационный центр расположился в обычной многоэтажке, некогда – аварийной. Но сотрудники организации, её подопечные, немногочисленные благотворители, привели квартиры в порядок, починили коммуникации – теперь это обычный жилой дом. Здесь человек, вернувшись из тюрьмы, может рассчитывать на временный кров, пищу, помощь в восстановлении документов и трудоустройстве. Здесь заново учатся повседневным делам и начинают вновь чувствовать себя человеком. Правда, требования к проживающим строги: алкоголь запрещён, вход – до 23.00, комнаты должны быть в порядке. Тем не менее, желающих прийти сюда становится всё больше.

– Все хотят вернуться к нормальной жизни, – рассуждает Малахов. – Но людям мешают не только старые привычки, но и страхи, что на воле трудно найти понимание, помощь, сложно устроиться на работу.

По убеждению общественника, это – предрассудки, которые нужно преодолевать. И все должны быть заинтересованы в том, чтобы помочь этим людям – и просто граждане, и чиновники, и предприниматели. Причём бизнесмены – особенно, ведь они потенциальные спонсоры и работодатели. И они тоже заинтересованы в искоренении преступности. А тюрьма – она никого не исправляет, напротив, – делает агрессивнее, и шансов спасти человека становится всё меньше.

Владимир Рубан, протоиерей:

– Проблемами заключённых, на мой взгляд, должны заниматься государственные структуры. Государство же за всем не успевает – и эти заботы ложатся на плечи общественности. Но в России с подобным опытом не самая плохая статистика. Если в других государствах половина освободившихся возвращается в места лишения свободы, то у нас таких лишь 30%. Практика РПЦ показывает то же самое. Православный реабилитационный центр, что находится в Костёнках, за четыре года принял около 300 человек, в тюрьмы вернулось только четверо. 

Конечно, сказывается и то, что сейчас во всех зонах есть православные храмы, заключённых часто посещают не только священнослужители, но и добровольцы – обычные люди. Это помогает арестантам преодолеть свою изолированность. У них появляется желание исправляться. А ведь желание – это самое главное.

Но, безусловно, сложностей с адаптацией бывших заключённых хватает. Очень важно, чтобы вышедший на свободу был чем-то занят. Но у нас получается так: человек освободился, пришёл устраиваться на работу, а ему – от ворот поворот. Работодатели порой даже не хотят узнать, какой это специалист. Ладно, если к ним обратился прожжённый уголовник, но обидно, когда с непониманием приходится сталкиваться тому, кто попал в тюрьму по глупости или по несправедливости.

Никакого презрения к заключённым быть не должно! Они такие же люди. Скажу больше: порой на зоне встречаешь очень добрых людей. И напротив, есть среди нас чистые перед законом, занимающие высокие посты, а сколько от них исходит злобы...  

Смотрите также:

• Михаил Бычков: «В невиновности Серебренникова и Малобродского я убежден» →
• Бывшие осужденные следят за воронежским рыбоводством →
• Лидия Рыбина: «Не мирюсь, когда людей унижают» →