Недавно вышел в свет бюллетень «Гражданские инициативы». Его издал «Общественный правозащитный Центр Тамбовской области». Руководитель этой организации – известная не только в нашем регионе, но и за пределами России правозащитница Лидия Рыбина.
Дитя войны
– Лидия Ефремовна, почему в нашей стране не любят правозащитников?
До недавнего времени даже высшее руководство страны считало, что правозащитники работают против интересов государства. Но Россия оказалась неспособной решать социальные запросы населения. Эту миссию взяли на себя общественные организации.
Сегодня же мы можем говорить, что государство поворачивается лицом к правозащитникам, и когда–то этот процесс даст зримые ощутимые результаты.
– А руководство области вас поддерживает?
– Диалог с руководством необходим. Есть высокие начальники, с которыми нас связывают годы сотрудничества. Чаще всего мне идут навстречу. Совсем недавно губернатор попросил у меня справку о положении дел в психоневрологическом интернате. А спустя несколько месяцев при его содействии разработали программу по улучшению положения этой категории граждан. У меня хорошее мнение и о председателе областной думы. Я поняла, что это глубокий человек, умеющий сострадать. Всё никак не могу выкроить времени, чтобы навязать ему решение одной проблемы.
«Доставалось и мне, и близким»
– Откуда у вас такое обострённое чувство справедливости?
– Выросла в семье интеллигентов, где мне привили уважение к человеку. По моему мнению, государство обязано создать условия, когда права человека соблюдаются. В приоритете должны стоять интересы личности. К сожалению, сегодня мы часто сталкиваемся с обратным. Правозащитники же пытаются отстоять права простого человека, но разросшийся чиновничий аппарат зачастую противодействует этому, либо занимает позицию невмешательства.
Во время советской власти нас отучили защищать свои права и интересы. Пытавшихся добиться справедливости раньше называли «горлопанами» и навешивали ярлык кляузника. В итоге человек никуда больше «не высовывался», замыкался в себе.
– Но «высовываться» многие сегодня не хотят не только из–за «ярлыков», а попросту потому, что боятся последствий. Разве вам не доставалось?
– Конечно, доставалось. Только за моё желание помочь человеку, когда я ещё работала на заводе, меня вычеркнули из очереди на жильё. Уже когда занялась вопросами защиты прав, было много звонков с угрозами от недоброжелателей. Запугивали, что поплатится за мою деятельность вся семья. Даже физическую силу применяли ко мне и членам моей семьи: сыну и внучке.
В Европейском Суде
– Насколько мне известно, вы даже выигрывали дело в Европейском суде.
– Да, в моей практике действительно присутствует такой факт. Помогла одной женщине, матери трёхлетнего ребёнка, которую незаконно обвинили в убийстве соседки её родителей. Моя «подопечная» – бывший директор молочного завода из Ханты–Мансийска, человек состоятельный. После ареста у неё изъяли сумочку с ключами от дома, приезжали туда и что–то вывозили на машине, не имея на это прав. После ареста матери ребёнка должны определить в детское учреждение. Но её дочь буквально оставили на улице без присмотра. Защита адвоката оказалась неэффективной, в результате моя подопечная оказалась в знаменитой Мордовской колонии. Все судебные инстанции были пройдены. Пришлось обратиться в Европейский суд по правам человека.
Наследство ГУЛАГОВ
– Один из вышедших бюллетеней посвящён защите прав осуждённых. Что унаследовали нынешние колонии от ГУЛАГов?
– Всё. Начиная от бараков до системы подавления личности. С 2005 г. я посещаю колонии Тамбовской области в любое время, веду конфиденциальные беседы с осуждёнными. Если с 2008 по 2012 годы мы практически не получали жалоб на применение физической силы, то теперь состояние с правами человека там близко к катастрофическому.
Потоками идут жалобы о побоях и издевательствах. По одной из таких жалоб я посетила исправительное учреждение, где в больнице находился избитый осуждённый. Начальник не моргнув глазом, заверил, что осуждённый просто болел, а потом его перевели в другую колонию. Позднее выяснилось, что избитого от нас просто прятали.
Здравоохранение в уголовно–исполнительной системе уничтожено. Хотя под флагом реформы здравоохранения должны были улучшить обслуживание больных в местах лишения свободы.
У нас в Тамбовской области очень низкий показатель по условно–досрочному освобождению. И свидетельствует он не только о плохой воспитательной работе, но и корыстных интересах. К сожалению, воровство и стяжательство поразило все сферы нашей жизни, в том числе и систему перевоспитания преступника. О том, что произойдёт со всеми нами, когда отбывший наказание человек выйдет на свободу, сегодня никто не задумывается.
Ветряные мельницы
– Лидия Ефремовна, может, знаете какие–то рецепты, чтобы очистить наше общество от коррупционеров и взяточников?
– Государство должно проявить волю и принять меры, которые сделают невозможными тотальное воровство и мздоимство. Возьмём историю с Сердюковым: разворованы миллиарды, т. е. деньги были, а солдат кормили собачьим кормом. Тот, кто об этом сказал громко, сидит в тюрьме, а Сердюков на свободе. Или другой пример. В одном регионе из пенсионного фонда исчез миллиард рублей. Виновных нет! Такая безнаказанность порождает вседозволенность, которую назвали деликатным словом «коррупция». Кроме материальных потерь это приводит к нравственным потерям и разложению общества.
Могу ли я что–то сделать с этим тотальным разграблением государства? Я же не Дон Кихот, чтобы бороться с ветряными мельницами. Свои силы, знания и опыт направляю только туда, где могу сделать что–то реально, помочь хотя бы одному слабому человеку.
«Дети войны» обсудили с врио губернатора Вадимом Потомским ряд вопросов 
Алексей Гордеев предлагает установить льготы для «детей войны» 
В Старом Осколе установят памятник детям войны 
На Белгородчине определились с проектом памятника детям войны 
Застойная стабильность? Во что превратилась идея «солидарного общества»