Главный редактор «Эха Москвы» Алексей Венедиктов приехал в Воронеж, чтобы принять участие во всероссийском медиафоруме «Траектория смысла». Во время своего выступления он рассказал о том, куда уходит аудитория СМИ и как Трампу помогли победить твиты. На следующий день Алексей Алексеевич встретился со студентами Воронежского госуниверситета и открыто поговорил с ними о профессии, политике и громких делах.
О медиаиндустрии сегодня
«Революция в коммуникации уже началась и идет полным ходом. Мы столкнулись с тем, что тот контент и те средства доставки, которые были актуальны еще пять лет назад, не работают сейчас. Сегодня наш сайт приносит нам больше денег, чем радио, и пошел рекламный поток в соцсети. Еще пять лет назад соцсети были развлечением, но никак не средством доставки традиционных медиа вроде «Эха Москвы» или «Комсомольской правды».
Мы видим, как рекламодатель переходит в другое измерение, появляются новые формы рекламы. Еще десять лет назад нативная реклама казалась невозможной, сейчас она институционализируется по всему миру.
Для своего удовольствия 2,5 года назад я создал исторический журнал «Дилетант». Мне все говорили, ты сошел с ума, это же бумага! Но я пытался сделать это для себя. И к третьему году мы выйдем на ноль. Не надо впадать в депрессию из-за того, у вас сокращаются расходы. Люди все равно ищут верифицированный источник информации или развлечения. Надо брать старую газету и переделывать ее так, чтобы бабушка на хуторе или молодой студент хотели бы ее держать в руках».
О задачах журналиста
«Между журналистами и политиками нет партнерства. Наша задача - точно цитировать и экспертно проверять через другие источники. Навальный как-то сказал, что журналисты не нужны, что ему достаточно страницы в Facebook, чтобы донести свою информацию до аудитории. Недостаточно! Потому что в Facebook вы можете солгать, а мы не можем уточнить вашу позицию. Это работа журналистов. Ее не надо воспринимать как трансляцию. Вот «наш товарищ» Трамп действительно выиграл выборы благодаря соцсетям. Человек, который стоял против журналистского сообщества Америки, писал твиты, и все медиа эти твиты передавали. А дальше начались суды, и сегодня мы узнаем: то, что Трамп написал в твите, якобы Обама его подслушивал, это неправда. Президент солгал в твите. Журналисты нужны для того, чтобы президент, лидер оппозиции, любой политик, любой спортсмен не могли лгать. Мы будем хватать их за пятки там, где они допускают неточности».
О журналистском образовании
«Для меня неважно, закончил человек журфак или физмат. Мой первый заместитель вообще окончил кулинарный техникум. Он пришел на работу курьером. Он сидел за спиной информационников и занимался самообразованием. Сегодня он – лучший информационник в стране. У него нюх на новость».
О журналисткой этике
«В 1996-м году благодаря роману журналиста с санитаркой мы получили доступ к медицинской карте президента Ельцина. Каждый день мы давали бюллетень по этой карте. У нас была дискуссия, насколько этично публиковать медицинские показатели. Голосованием мы приняли решение публиковать. Одновременно с этим на операцию готовилась жена президента, и у нас тоже была ее медкарта, но мы приняли решение ничего не публиковать. У каждой редакции свой этический кодекс. Например, в уставе «Эха» журналисту запрещено состоять в какой-либо партии. Это абсолютно антиконституционно. Но я считаю, или у тебя начальник – глава партии, или главный редактор».
Об экспертном мнении
«Три недели назад у меня в эфире был Теффт (экс-посол США в России Джон Теффт). Мы с ним говорили о договоре о ракетах средней и малой дальности в Корее. Заканчивается эфир, Теффт уезжает, я сижу у себя и раздается звонок: «Вас спрашивает Михаил Сергеевич Горбачев». Я беру трубку, и президент СССР мне говорит: «Леша, ты ничего не понимаешь в ракетах средней дальности. Это я с Рейганом подписывал этот договор. Приезжай, я тебе все расскажу». Я приехал, выслушал лекцию о ракетах. Я в этом не понимаю, но есть люди, которые понимают. Для журналистов очень важно разговаривать с экспертами, ведь мы – эксперты ни в чем. Была вторая история с ракетами, когда меня Путин публично учил, что такое противоракетная оборона».
О собственных страхах
«Я думаю, что моя карьера сейчас на пике. Мне бояться нечего. Мне ничего не надо. У меня есть очень небольшая группа людей, чьим мнением я дорожу. У меня есть 16-летний сын. Я все время думаю, что он когда-нибудь скажет: «Папа, а почему ты тогда-то повел себя именно так?» И мне становится страшно, и я этим страхом перекрываю обычный страх. В нашей стране и в любой стране мы все ходим разными тропами и можем попасть в разные ситуации. Если вы считаете, что вы поступаете правильно, и ваше самое близкое окружение вас поддерживает, вы всесильны».
О деле Кирилла Серебренникова
«Дело Серебренникова – сконструированное. Чтобы это понять, нужно просто читать документы. Мы знаем, что человеку вменяется, что он не поставил спектакль, который идет уже много лет. За этим делом мы будем следить и надеяться, что оно разрешится справедливо».
О Юрии Дуде
«Я пока смотрю, что и как делает Юрий Дудь. Это очень интересно. У меня на этот счет еще нет мнения. Он встречается с людьми типа Ходорковского или Навального и задает очень наивные вопросы, потому что он намного младше. Они это все сто раз уже говорили. Для Дудя главное – это стиль, а не содержание. Мне кажется, что в интервью стиль очень важен. Юрий – очень талантливый человек, стиль свой он нашел, а по контенту пока мне не нравится. Ему предстоит сделать так, чтобы любой контент, который он вынимает из своего гостя, был бы интересен другим».
О Юлии Латыниной
«На несколько месяцев мы эвакуировали Юлию Латынину из страны. Сегодня ей вручают премию Анны Политовской. Премию за нее получает мой первый зам. Но ее передачи будут продолжать выходить в назначенное время».
О борьбе с экстремизмом
«Когда шло расследование терактов в редакции Charlie Hebdo, мне посчастливилось пообщаться с одним из руководителей французской контрразведки. Он сказал, что контрразведчики – главные противники ограничения экстремистов в интернете, ведь они вычисляют преступников, потому что те публичны. Как только их сайты запрещают, они уходят вглубь интернета, и правоохранителям приходится принимать больше усилий, чтобы их вычислить. В условиях бурного развития интернета никакой инструмент не может работать долго. В рядах ИГИЛ 3-5 тысяч российских граждан, треть из них – выходцы из славянских семей и из других религий. Каким образом они были завербованы? Почему эти молодые ребята принимают радикальный ислам? Считай, в Сирии русские воюют против русских. Об этом надо говорить вслух и публично. Для того, чтобы поставить диагноз, надо признать, что болезнь есть. А закрывать глаза и делать вид, что у нас все хорошо, и есть распространение этой идеологии».
Смотрите также:
- Александр Незлобин: «Идеальная женщина понимает, что мужчину ей не понять» →
- Аллан Пиз: «Собеседование – это первое свидание» →
- Кого спасает ложь? →