На прошлой неделе в Липецке побывали лауреаты престижной литературной премии «Большая книга». Один из них – писатель, художник, архитектор и заядлый путешественник Андрей Балдин – стал гостем редакции «АиФ–Липецк».
В своей книге «Протяжение точки» он совершает путешествие по маршрутам великих русских писателей. На географические широты он накладывает текст.
Писать только правду
– Андрей Николаевич, как вам Липецк с точки зрения путешественника?
– Перейдём к вашему творчеству. В своей книге «Протяжение точки» вы через путешествия героев пытаетесь «постичь судьбу русского языка». Не кажется ли вам, что его судьба сегодня печальна?
– Я думаю, что русскому языку сегодня как никогда нужна защита и поддержка. Причём со стороны государства. Слышал, что сейчас как раз рассматривается такой проект – что–то об основах государственной культурной политики. И это очень хорошо, это вселяет надежду.
– А какова роль современных писателей? Могут ли они влиять на развитие языка?
– Конечно. Только не явно и не быстро. Языковые процессы порой идут годами, десятилетиями. Миллениум, двухтысячный год «накормил» русское сознание огромным количеством историй, фактов, которые пока ещё не «переварены». Я думаю, что лет 20–30 пройдёт, прежде чем всё устаканится и мы увидим это влияние. А пока нужно просто заниматься своим делом и стараться делать его хорошо.
– Но пока одни борются за чистоту русской речи, другие не гнушаются использовать в произведениях иностранные словечки, жаргонизмы. Как вы к этому относитесь?
– Спокойно. Правда, сам этого избегаю. Но, наверное, это потому, что я не совсем традиционный писатель. Просто мне это не нужно. А тот, кто пишет портрет эпохи, не может без этого обойтись, потому что сама эпоха насыщена жаргонизмами и заимствованиями и, к сожалению, нецензурной лексикой. Иначе не получится правды. А писать ложь – не дай бог! Лучше вообще не писать. Но, мне кажется, это просто явление времени.
Многое потеряли
– Много сегодня говорится и об ещё одной проблеме – люди перестали читать. Когда–то наша страна считалась самой читающей в мире. А сегодня спросите любого молодого человека, какую книгу он прочитал, поверьте, он даже не вспомнит…
– Да, это очень серьёзная проблема. Ведь чтение – это мышление. А мыслю – значит, существую. Большой ошибкой было убрать из школьных экзаменов сочинение. Ведь сочинение – это не просто набор слов и предложений, это результат мыслительной деятельности ученика. А теперь ему и думать не надо – ставь себе галочки напротив правильных ответов. Но, я думаю, постепенно всё возвращается. И читать мы тоже начнём. Потому как мы уже хлебнули нечитающей жизни и поняли, сколько всего потеряли. А потеряли мы целое поколение.
– Что же нужно сделать, чтобы переломить ситуацию?
– Нужно поддерживать литературу. А начать с малого, хотя бы с помощи тем же библиотекам. Ведь это один из самых важных, а может быть, и самый важный орган нашего думающего общества. Нужно привлекать туда молодёжь. Составлять какие–то программы, которые были бы ей интересны. И региональная власть непременно должна в этом участвовать.
Пинок под зад
– А в каком состоянии, на ваш взгляд, сегодня находится литературный процесс?
– Одно из направлений современной литературы – литература путешествий. Оно живо, хотя пока и не очень популярно, но такие тексты были всегда, и корнями они уходят в классическую русскую литературу. Это что касается моего направления в современном русском литературном процессе. А вообще, у меня такое чувство, что сейчас литературный процесс оживился. В связи с объявлением изоляции России изменился звук слов. Как только большой русский «бидон» начал закрываться, он зазвучал по–другому. Есть мнение, что эпохи реакции нужны для писателей. Лучшие, на мой взгляд, произведения написаны между двумя войнами – крымской и турецкой. Это романы–утешения, романы–размышления о России: как жить дальше в этой ситуации? Поэтому я думаю, что именно сейчас современный литературный процесс начал возрождаться, хотя и в не лучших обстоятельствах. Меняется текст, и, возможно, это к лучшему – пора уже встряхнуть сознание, которое заболталось. Я уверен, что литературный процесс сейчас получит, может быть, не очень приятный, но такой необходимый ему пинок под зад.