«Народ не знает, что такое война, а мне пришлось её пережить с первого до последнего дня», - говорит участник Великой Отечественной Абрам Миркин. Он прошёл всю войну будучи зенитчиком. Окопы, передовая… Летом подстилали солому, зимой - ельник, так и спали. Он голодал, замерзал, но вопреки всему выжил и сегодня может рассказать нынешнему поколению, какой ценой досталась победа.
Вместо училища - фронт
Родился Абрам Миркин в 1920 году в селении Хотимск Могилёвской области, учился в еврейской, а затем русской школе. В 1940 году его призвали в армию и распределили на службу в воинской части Ленинграда в 351-й зенитный артиллерийский полк. Город на Неве всегда славился не только флотом, но и своей артиллерийской подготовкой: на тот момент там работало целых три артиллерийских училища.
«С моим полным школьным образованием меня посчитали человеком образованным и сразу направили в полковую школу, где при учебной батарее я проходил годичное обучение для получения звания младшего сержанта. После чего был назначен командиром орудийного расчета. В апреле 1942 года мы уехали на трехмесячные учения и боевые стрельбы к берегу Ладожского озера. Самолет тянул за собой так называемую «гондолу», по которой и производилась отработка стрельбы боевыми.
Во второй половине июня меня досрочно сняли с учений и вернули в Ленинград для несения службы на артиллерийском полигоне. А уже 20 июня мы заняли боевые позиции в городе. До начала войны тренировались сутками. В последнюю ночь перед нападением прозвучала боевая тревога, мы заняли свои места, ожидая, что как обычно после часа тренировок прозвучит команда «отбой». А на рассвете началась война», - рассказывает Абрам Израилевич.
На вопрос о том, какие чувства он испытывал в тот момент, отвечает сухо: «Некогда было бояться, надо было воевать и побеждать».
Первая линия обороны
Миркин недолго был на батарее, уже через четыре дня его отправили в офицерское военное училище. Но учиться тоже не пришлось: на утреннем построении в составе группы из ста человек его привезли на Ижорский военные завод под Ленинградом, где назначили командиром сорока пятимиллиметрового самоходного противотанкового орудия и дали под командование расчёт из четырех человек.
«Технику мы не знали, так как не успели закончить обучение, а все необходимые навыки приходилось приобретать в полевых, а порой и в боевых условиях. Но это не помешало отправить нас на первую линию обороны Ленинграда – Лужский рубеж. В начале войны немцы переходили в наступление и вообще проводили любые активные и подготовительные действия исключительно по расписанию с перерывами на завтрак, обед и ужин», - рассказывает ветеран.
Тогда же в самом начале войны он получил своё первое ранение.
«В один из спокойных утренних часов я шёл к своим по песчаной насыпной дороге и был остановлен пулеметной очередью с борта фашистского самолёта. Рухнул с дороги под насыпь, рядом со мной прогремел взрыв. Сознание возвратилось быстро, голова кружилась и болела. Только откопавшись из песка я понял, что получил первую контузию и чудом смог уцелеть».
После того, как войска, в которых воевал Миркин, прорвались из окружения в Ленинград, его назначили на офицерскую должность - помощником комиссара воинской части.
«Часть располагалась в Пушкине (бывшее Царское село), я занимался политработой и выполнением заданий комиссара. Однажды возле Екатерининского дворца я увидел человека, который крутился возле орудия, явно не зная, что с ним делать, поинтересовался, кто и откуда. Услышал в ответ, что он ополченец Ленинграда: их призвали, дали технику и - на боевую позицию. Предложил свою помощь, рассказал, что кадровый зенитчик-артиллерист, чему они очень обрадовались. Привел в боевое состояние пушку и ушёл. Но меня тут заело: «Как же я буду заниматься не своим делом – политработой, когда пользы от меня точно больше за орудием?» Без сомнений подошел к майору, попросил перевода в зенитную часть. Начали отговаривать, но мне удалось отстоять свое решение и добиться перевода в запасной полк. Там побыл несколько дней, после чего мне всё же посчастливилось попасть в артиллерию», - рассказал ветеран.
Замерзали и пухли с голоду
До конца 1941 года Абрам Израилевич находился внутри блокадного кольца. Норма выдачи хлеба опускалась до 250-300 граммов в день. В лютый мороз не было зимнего обмундирования. Бойцы пухли с голода и мёрзли. Ветеран вспоминает, что не все могли выдержать такие испытания.
Перед новым 1942 годом зенитчиков было решено переправить на «большую землю» по льду Ладожского озера. Для своего орудия Миркин с товарищами сделали импровизированные сани, прицепленные к трактору. Во время выдвижения пять человек лежали на санях, двое бежали, держась за них позади, чтобы не замёрзнуть. Пришла очередь Абрам Израилевича. В какой-то момент водитель трактора поддал газу и не заметил, что два бойца остались позади. Кричать вдогонку из-за шума мотора было бессмысленно. Миркин с товарищем остались в летнем обмундировании зимой посреди озера.
Позже их подобрала машина, шедшая из Ленинграда, и довезла до ближайшего населённого пункта. Но двери солдатам открывать никто не спешил. Наконец их впустили в дом, замерзших и голодных. Их ноги распухли до такой степени, что одеть обувь было невозможно. Но оставаться надолго солдаты не могли.
«Не дай Бог подумают, что дезертиры. Тогда долго не разбирались, на месте бы расстреляли. Так мы замотали ноги тряпками, надели чулки от костюма химической защиты и пошли», - вспоминал ветеран.
До декабря 1945 года Абрам Израилович Миркин служил на Волховском фронте. И если 1945 год был на севере страны уже спокойным, то предшествующие годы войны были настолько жаркими, что однажды Абрам Израилович даже подарил командиру на свадьбу все свои деньги, потому что он в принципе не рассчитывал выжить.
Между тем боец Миркин прошёл всю войну, в 1946-м переехал в Орел, женился. Абрам Израилевич и сегодня полон сил. Очень активный, катается на велосипеде, занимается зарядкой и никогда не унывает. По его мнению, главное – верить в лучшее.
«Горели земля и небо». 95-летний ветеран-защитник Воронежа - о своей войне 
Первая девушка, подбившая танк. Как 16-летняя Нина уничтожила «Тигра» 
Совершившая таран. Екатерина Зеленко не дожила до своего 25-летия два дня 
Тела не убирали неделями. Как немцы обращались с пленными курских лагерей