«Экстремальный биолог» и популярный телеведущий, известный своей любовью к природе, Иван Затевахин приехал в Воронеж с лекцией о том, как киты влияют на экологию всего земного шара. В ходе общения с воронежцами он рассказал также о своем категоричном отношении к дельфинариям и экстремальных экспедициях на северные необитаемые острова.
«АиФ-Черноземье» записал самые интересные высказывания ученого и журналиста Ивана Затевахина.
О карьере на ТВ и знакомстве с Николаем Дроздовым
Я знаком с Николаем Николаевичем Дроздовым со второго курса университета, потому что он был моим преподавателем и научным руководителем. Тогда у меня и мысли не было работать на телевидении. Телевидение до 1994 года не работало в дневное время, но партия правительства дала задание сделать дневной эфир на канале РТР. А так как я профессионально занимался дрессировкой собак, меня приглашали время от времени на съемки этих самых дневных передач. Потом я стал делать передачи сам. Какое-то время я еще и плотно работал в институте океанологии, но потом совмещение стало невозможно, и я занялся только телевидением.
Вся моя научная работа связана с изучением китов и дельфинов и чуть меньше – с дрессировкой собак. Последние годы по заказу Русского географического общества мы снимали фильмы о том, как молодые ученые занимаются исследованием китов. Почему так важно наблюдать за китами, изучать их и охранять? Об этом наш цикл программ «Экстремальная биология». Экстремальная, потому что эти ученые живут на необитаемых островах, в частности на Мирном и острове Беринга. Точки, где они живут, порой совершенно недоступны извне, особенно когда там штормит или разливаются ручьи. В таких условиях они не только выживают, но и наблюдают дельфинов, касаток и китов.
О влиянии китов на экологию
Представьте, что такое кит. Это вершина экологической пирамиды мирового океана, экосистема которого представляет собой блок запутанных связей. Кит, с одной стороны, наверху пирамиды, а с другой – когда он умирает, его тело поедают разные рыбы и акулы, он падает на дно океана и дает огромное количество питательных веществ растениям и животным, которые лежат на дне. Таким образом происходит круговорот. Киты путешествуют по океану, поглощают огромное количество рыбы и криля, выделяют удобрения, которые падают на дно, сами ныряют и таким образом перемешивают воду и создают условия для произрастания фитопланктона. Мы говорим, что леса – это легкие нашей планеты. Но на самом деле они только часть этих легких. Фитопланктон также связывает углекислый газ и мешает создаваться парниковому эффекту, который приводит к потеплению.
О глобальном потеплении
Потепление – вещь уже состоявшаяся. Можно только спорить о том, климатическое ли это изменение или глобальное погодное. Климат меняется, когда меняются течения мирового океана, а они пока не поменялись, иначе бы мы это очень быстро почувствовали, ведь случилась бы глобальная катастрофа. Погодные потепления некритичны, но тоже несут с собой неприятные вещи. То дурацкое лето, которое мы наблюдали в этом году, - это признак потепления или неустойчивости погоды. Вы скажете, почему потепление, если лето было холодным? Это как средняя температура по больнице. Поскольку на планете все взаимосвязано, каким-то причудливым образом у нас возникает такая погода - облаков много, земля не прогревается. А вот на севере очень сильно чувствуется потепление, в Европе стоит жара под 40 градусов, а ведь раньше там такого не наблюдалось в принципе.
О том, что китам угрожает
Когда китов было много – до начала китобойного промысла, - они держали систему мирового океана в балансе. Но многолетнее убийство китов сильно подорвало их популяцию, их осталось в тысячи раз меньше, чем было. Например, японских гладких китов осталось около 500, а живут они по 80-90 лет. То есть это остатки прежней роскоши. Представляйте, насколько эти многотонные животные, которые за один раз заглатывают несколько тонн рыбы, важны для мирового океана. Надеюсь, те меры, которые сейчас предпринимаются для предотвращения дальнейшего снижения их численности, сыграют свою роль. Сейчас китобойный промысел запрещен. Но существуют квоты на убой, которые, конечно, являются завуалированной охотой. Японцы, норвежцы, датчане грешат этим. Понятно, что и эти квоты надо запрещать. Это нецивилизованно. Надо с этими островками дикости бороться.
Но я бы еще поборолся против отлова животных для дельфинариев, ведь это совершенно негуманно. Например, касатки живут по 90 лет семьями. Забирая одну них, вы разбиваете семью, в которой механизм привязанности заложен на гормональном уровне. Разрушая привычные связи, вы калечите животное. Зачем держать дельфинарии, мне непонятно. Можно поехать в Крым и наблюдать за дельфинами там, вооружившись биноклем. Это и туризм, и природосохранение. Я всячески поддерживаю самые жесткие меры для поддержания популяции китов и дельфинов в мировом океане.
Кроме промысла китам угрожает еще и загрязнение океана. Поэтому ученые берут биопсию и смотрят, какие элементы накапливаются в организме кита. Так как он находится на самом верху пищевой цепочки, по состоянию его здоровья можно судить о степени загрязненности мирового океана.
О китах и людях
Киты, как и дельфины, - абсолютно инопланетные существа со своей непонятной для нас жизнью. Что меня больше всего поражает – несмотря на то, что на них много охотились, и сейчас живы киты, которые это своими глазами наблюдали, к людям они относятся индифферентно. В свое время я работал в Антарктиде, в морских экспедициях там нас часто сопровождал кит-горбач. В течение нескольких дней он обитал неподалеку от корабля, совершенно не проявляя агрессии или страха. Хотя на его месте любое другое живое существо либо убежало бы, либо атаковало.
Как только в 1995 году организовали Командорский морской заповедник, там стали появляться киты – горбачи, серые, кашалоты, плавуны, и множество видов дельфинов. Здесь же живут замечательные зверки – каланы, они очень пугливые, хотя промысел на них давно не ведется. Я был во множестве интересных мест – на Антарктиде, в Африке - но Командорские острова для меня – самое удивительное место на планете. Они дикие, настоящие. Наша русская дикость – самая первобытная и дикая в мире. Командоры – это пример того, как природа может сама восстановиться, если ей не мешать.
О приключениях
Когда снимаешь в Заполярье, для человека, который мерзнет, все – форс-мажор. Если кто-то подвержен морской болезни, у него вся поездка – сплошное приключение. К съемкам мы готовимся год. Но погода может поменять все. Когда приехали снимать на остров Беринга, весь наш план провалился, и мы полностью поменяли тактику съемок. Вся жизнь в экспедиции – это одно большое приключение. Мы ныряли в Баренцево море, где температура воды 4-6 градусов, и снимали под водой по 50 минут. Помню, как мы, молодые океанологи, в Сенегале пошли купаться в Атлантическом океане. Вышли на берег, там стоят два африканца в теплых шапочках, на нас смотрят и крутят пальцем у виска. Для них купание в том месте было просто подвигом из-за мощных волн и приливов, а для нас – обычным делом. Все относительно. То, что для кого-то кажется подвигом, для других – рутина.
Обама заявил, что глобальное потепление стало реальной угрозой 
Названа десятка самых грязных городов мира 
«Осенний синдром». Психолог о сезонной хандре и способах борьбы с ней