В 2004 году Аксёнов, автор двух десятков романов, имевших порой весьма шумный успех, наконец-то! получил за роман "Вольтерьянцы и вольтерьянки" единственную в своей жизни премию "Букер - открытая россия" 2004 года. Она явилась поводом для различных поездок по стране, в том числе по областным центрам Черноземья. Тогда он исполнял обязанности председателя Букеровского жюри на 2005 год.
Гражданин мира
Заглядывая через плечо, я смотрела на строки, выбегавшие из-под шариковой ручки Василия Павловича, и почему-то подумала: "Русский Хэм". На пору его литературной молодости пришёлся пик популярности Хэмингуэя в СССР, когда в каждом интеллигентном доме висел чёрно-белый портрет седобородого автора романа "Прощай, оружие!" в свитере толстой вязки.
- На людей моего поколения действительно очень большое влияние оказали Хемингуэй, типичный байронит, и Ремарк, - согласился Аксёнов. - Но время изменилось, а с ним вместе поменялся и роман. В моду, не просто в моду, а в очень сильную тенденцию входит роман-пересказ вымышленных или реальных историй.
И, конечно же, не прошли бесследно два десятилетия работы профессором в американском университете. О них Василий Павлович вспоминал с лёгкой иронией, мол, это было не самое плохое место, а может быть, лучшее место в Соединённых Штатах и в мире тоже.
Гражданином мира он стал поневоле после выхода альманаха "Метрополь" за границей. В тех текстах не было ничего антисоветского, только, как говорили тогда, немного религиозной мути. Тогда определённые органы упорно распространяли слухи, мол, Аксёнов - засланный казачок, выполняет заказ западных подрывных центров, старается взорвать советскую литературу изнутри.
Пожелавший окунуться в странноватую атмосферу того времени может почитать роман "Скажи изюм" и пройти через сплетение странных и глупых игр, которые вело государство со своими гражданами, с теми, кто лишь желал воспользоваться свободой слова и свободой передвижения.
За своё фрондёрство его авторы, два десятка советских писателей среднего поколения, были жестоко наказаны партией и писательским союзом. Им оставили два пути: или многолетнее молчание на родине, или эмиграция. И каждый выбирал сам. Тогда это было страшно. Казалось, что родину покидаешь навечно, как эмиграция первой волны. Никто не мог подумать, что дни нерушимого советского государства уже сочтены.
От "Коллеги" до "Московской саги"
Василий Аксёнов был читаемым автором в начале творческого пути, а после своего возвращения на родину стал, если можно так сказать, ещё и смотрибельным, после показа телесериала "Московская сага" на первом телеканале, поставленного по его трилогии. Но тот, кто читал книгу, с трудом смотрел телефильм: слишком много смыслов и нюансов было утрачено при переводе текста на экран.
В возрасте 70 лет он завершил профессорскую карьеру, вышел в отставку и перебрался в Европу, в Москву и во Францию.
-Я делю сейчас своё время между Москвой и городом Биарриц на побережье Бискайского залива, - сказал он мне при встрече в 2005 году. - Там, на границе с Испанией, я уединяюсь для письма".
Талант, известность, умная ироничная проза и внушительная внешность в другое время сделали бы его "идолом" России. И на портретах в каждой интеллигентной квартире он смотрелся бы не менее фактурно, чем старина Хэм.
Но времена поменялись. И он это понял раньше других и написал с лёгкой усмешкой: "На что уповать человечеству? На кулинарию. Выживут страны с развитой гастрономией".
Почему не читаем? О засилье чтива и равнодушии чиновников 
По какому пути идёт российская культура? 
«Воронеж: от Уругвая до Сахалина». Обозреватель АиФ презентовал свою книгу 
Книжная рапсодия. Литература - лучший собеседник 
Заявить о себе. Курские писатели штурмуют литературные вершины