О ранних годах и начале творческого пути, связанных у Маршака с Воронежем, нам рассказал краевед Николай САПЕЛКИН.
Фамилия со смыслом
– Николай Сергеевич, что интересовало юного Маршака?
– Это, прежде всего, тема еврейского местечка и еврейства в широком понимании. Ведь, кроме родителей - Евгении Борисовны Гительсон и Якова Мироновича Маршака, серьёзное влияние на литератора оказал его дедушка-раввин. Происхождение сыграло большую роль в судьбе поэта. Не все знают, что «Маршак» – это не просто еврейская фамилия, а аббревиатура, которая означает на иврите «Наш учитель ребе Шмуэль Кайдановер». Ведь поэт принадлежал к потомкам этого известного раввина и талмудиста XVII века.
Отец поэта работал на мыловаренном заводе в Чижовке, которая тогда была пригородом Воронежа. В то время в губернии существовала достаточно крупная еврейская община. Согласно переписи 1897 года, её численность достигала 1788 человек. В 1903 году после разрешения правительства была построена синагога. Отношения евреев с русским населением складывались мирно. Отмечу, что в Воронеже не было погромов. В событиях октября 1905 года, когда был убит студент московского университета Николай Таранченко, выходец из еврейской семьи железнодорожного служащего, повинны прежде всего политические разногласия, а не национальная неприязнь.
– Что известно о детских годах поэта?
– Много лет спустя Маршак вспоминал: «Годы, когда отец служил на заводе под Воронежем, были самым ясным и спокойным временем в жизни нашей семьи. Отец, по специальности химик-практик, не получил ни среднего, ни высшего образования, но читал Гумбольдта и Гёте в подлиннике и знал чуть ли не наизусть Гоголя и Салтыкова-Щедрина. В своём деле он считался настоящим мастером и владел какими-то особыми секретами в области мыловарения и очистки растительных масел». От первых лет у поэта остались редкие, но яркие детские впечатления: первая услышанная им музыка, рабочие с фабрики, случившийся по соседству пожар. Запомнилась Маршаку и первая поездка на лошади: «Гулкие, размеренные удары копыт по длинному-длинному деревянному мосту. Мама говорит, что под нами река Дон. «Дон, дон», – звонко стучат копыта. Мы едем гостить в деревню. Въезжаем на крестьянский двор, когда тонкий серп месяца уже высоко стоит в светлом вечереющем небе. Смутно помню запах сена, горьковатого дыма и кислого хлеба. Сонного меня снимают с телеги, треплют, целуют и поят топлёным молоком с коричневой пенкой из широкой глиняной крынки, шершавой снаружи и блестящей внутри»…
В шесть лет семья Маршака покинула наш город, но через три года вернулась в Воронежскую губернию - на этот раз в Острогожск. Здесь прошли гимназические годы поэта, начал развиваться его талант.
Дух перемен
– Но проявился талант не у нас?
– В 1902 году Маршак вместе с родителями поселился в Петербурге, и его стихи каким-то образом попали к выдающемуся меценату и искусствоведу Стасову. Тот принял горячее участие в судьбе юноши. У Стасова Маршак познакомился с Максимом Горьким, который проявил к 17-летнему молодому человеку огромный интерес и пригласил на свою дачу в Ялту. Больше двух лет Маршак прожил там вместе с семьёй писателя.
Самые известные юношеские стихи, вошедшие в первый сборник «Сиониды», относятся именно к этому периоду. Так, в 1904 году молодой поэт откликнулся на смерть Теодора Герцля – отца-основателя движения политического сионизма проникновенными стихами:
Могучий вождь упал
И близкие к нему узрели смерть героя
Их трепет обуял…
Наставник Маршака Стасов предостерегал его в письмах от трёх вещей: «Никогда не зазнавайся, никогда не отрекайся от своего народа и своей веры».
– Что волновало молодого Маршака?
– Безусловно, его переживания были связаны с чувством принадлежности к своему народу. Это был период, когда активно развивался политический сионизм - движение за возвращение евреев в Палестину. Кроме того, евреи принимали активное участие в русском революционном движении. Жизнь была пропитана ожиданием перемен. «Сиониды» - это представление молодого писателя о смысле времени. Это Земля Обетованная, Новый Израиль, который отличается от Тьмы Египетской. Много стихов посвящено эпизодам из Торы.
В 1911 году поэт со своими друзьями отправился в путешествие по Ближнему Востоку, увидел Святую землю, посвятил много стихов Палестине и Иерусалиму. В пути он познакомился и со своей будущей женой – Софьей Михайловной Мильвидской. Вскоре после возвращения они поженились и прожили вместе долгую жизнь.
В 1912 году молодожёны отправились в Англию. Там Маршак учился сначала в политехникуме, а затем в Лондонском университете. Тяга к путешествиям не оставила поэта и на Туманном Альбионе. Маршак очень любил ходить пешком, общаться с людьми. Собранный этнографический материал очень помог ему в переводах Шекспира и Бёрнса. Можно сказать, что со временем Маршак даже сделал Бёрнса более известным в России, чем в Англии. Именно потому, что смог найти общие струны в душах русского и английского народов, передать глубинный смысл произведений.
Бессмертный миг
– В Воронеж он больше не приезжал?
– Напротив, в 1914 году поэт вернулся в Россию, а осенью 1915 – в Воронеж. Здесь ему нужно было пройти очередное освидетельствование на пригодность к воинской службе. Но из-за слабого зрения поэта не призвали в армию, и следующие полтора года он прожил в родном городе в квартире дяди на улице Карла Маркса. Здесь Маршак активно работал в благотворительных организациях, помогал беженцам из прифронтовой полосы – жителям еврейских местечек. В воспоминаниях он описывал быт эвакуированных: «Помню одно из воронежских зданий, в котором разместилось целое местечко. Здесь нары были домами, а проходы между ними – улочками».
– Мы больше знаем Маршака как детского поэта, а выходит, его творчество гораздо шире…
– В этой связи показательна философия поэта, пронизанная мудростью своего народа. Однажды Маршак спросил у собеседника: «А сами вы читаете Талмуд? Я не представляю свою жизнь без этой книги. Есть в ней такие слова: «Человек приходит в мир со сжатыми ладонями и как будто говорит: «Весь мир – мой!», а уходит из него с открытыми ладонями и как будто говорит: «Смотрите, я ничего не беру с собой».
Так получилось, что сегодня больше внимания уделяют поэтам, которые были неуживчивы с властью: Мандельштаму, Цветаевой, Ахматовой. Но Маршак не уступает им по масштабу личности и творчества. Он должен стоять в ряду первых поэтов России. В советские времена за своё творчество поэт получил множество наград. Только государственных премий у него пять: четыре Сталинских и одна Ленинская. И в конце жизни он вполне имел право на такие слова:
Я думал, чувствовал, я жил.
Я всё, что мог, постиг.
И этим право заслужил
На свой бессмертный миг.
Память Маршака живет на улицах Воронежа 
Зачарованный Ельцом 
Евгений Писарев: краевед Николай Никифоров - хранитель прошлого