30 октября куряне вспоминали жертв незаконных политических репрессий. В парке Героев Гражданской войны у памятника репрессированным собралось более сотни курян. Большая часть собравшихся – потомки расстрелянных в 1937 году «врагов народа». На пике сталинских репрессий им было по 5-7 лет.
Большинство потомков репрессированных прекрасно помнят день, когда сотрудники НКВД появились у них дома.
«В Москве разберутся»
– Я помню всё, – рассказывает дочка расстрелянного железнодорожника, признанного врагом народа Галина Непочатых. – Ночью приехали неизвестные люди. Подняли нас с кровати. На этажерке книги отца стояли, они начали их смотреть. Всё перевернули. И отца забрали. Он сказал: «Меня заберут в Москву, там разберутся». Это были его последние слова.
Под порогом опечатанной квартиры с маленьким ребёнком на руках разорванная семья прожила несколько месяцев.
– Мама всё ходила, пороги обивала. Говорили, что отца в Сибирь должны были сослать. Она относила валенки, пальто – ничего у неё не взяли.
О том, что отца расстреляли, семья узнала только в 1956 году, когда его реабилитировали.
– Все друг друга боялись. Все ждали. Каждую ночь все жильцы дома железнодорожников запирали двери с мыслью: за кем сегодня приедут, – вспоминает Галина Ивановна. – В школе, особых гонений не было. Но и поблажек никаких. Особенно это чувствовалось после войны, когда всем давали карточки в столовую, вещи какие-то – мы этого ничего не получали.
Репрессии для детей
У Галины Половинкиной к расстрелу приговорили обоих родителей. И ей самой, трёхлетней девочкой, пришлось побывать в тюрьме.
– Папа был военным, а мама в театре работала – танцевала в ансамбле. Их арестовали по политической статье. Меня, трёхлетней девочкой, забрали в тюрьму вместе с мамой. Отца расстреляли, а для матери наказание заменили на 10-летнюю ссылку. Меня забрали родственники. Увидеть мать я смогла только, когда мне исполнилось 16 лет, – рассказывает Галина Алексеевна.
Ольге Пчеловой вместе семьё пришлось прожить несколько лет на Соловках. Её дед и отец были академиками.
– Дедушка вырастил 30 сортов красивых роз. Когда к нам прибыли папановцы он подарил им цветы, – рассказывает Ольга Ивановна. – А потом попросил их посодействовать в отправке семьи на родину. Нас отправили не на родину, правда, а в Донбасс. Дедушка же остался.
План выполнили
Александр Шклярик родился через три месяца после того, как отца забрали в УВД. Но он точно помнит дату его задержания, расстрела и реабилитации.
Начальника службы движения поездов Московско-Киевской железной дороги признали резидентом польской разведки. Сказали, что он собирает данные о проходящих грузах и передаёт полякам.
– Когда его после задержания увозили из Льгова, из машины выпала записка, а там папиной рукой написано: «Я никогда не был врагом народа, но меня им сделали», – рассказывает Александр Анатольевич.
Потомок репрессированного провел большую исследовательскую работу, чтобы установить историческую правду.
– Все репрессированные делились на две группы. Первая – это люди, которые подлежали расстрелу, вторая группа – граждане, которые отправлялись в лагеря. Были соответствующие планы. Например, в Курской области для первой группы необходимо было «набрать» 1000 человек, для второй – 3000. Если это план не выполнялся, люди, отвечающие за его реализацию, тоже подлежали расстрелу, – рассказывает Александр Анатольевич.
И подобных истории тысячи. В Книге Памяти жертв политических репрессий Курской области почти 2500 имен. Работа над ней ещё далека от завершения.
Дожила до ста лет 
Узникам концлагерей пришлось повзрослеть слишком рано 
Засиделась в интернете. Пенсионерка нашла потерянных родных в сети 
Радистка Анна. 96-летняя ветеран о жизни в Австралии и тамбовской коммуне