Воронеж, 25 апреля – АиФ-Черноземье
Пустой класс, заняты только две передних парты. Одинаковые робы, четыре бритых головы. «В бой, вперёд, в огонь кромешный он идёт, святой и грешный», – начинает учитель. «Русский чудо-человек», – подхватывают не по возрасту низкие голоса. Скоро День Победы, и в школе Бобровской воспитательной колонии проходят «Василия Тёркина».
Александр Шабанов, учитель русского языка, литературы и истории, продолжает урок. 31-летний педагог, на днях победивший во Всероссийском конкурсе «Лучший учитель года школ воспитательных колоний уголовно-исполнительной системы», уверен: язык Пушкина способен благотворно влиять на каждого человека.
Не тот воздух
АиФ: – Александр Викторович, многих выпускников педвузов и в обычную школу не заманишь. А вы пришли работать в колонию. Почему?
А.Ш.: – Когда-то я об этом и подумать не мог. Хотя родился и вырос в Боброве – даже не знал, где находится это учреждение.
После воронежского педуниверситета остался работать в средней школе, где проходил учебную практику. Но через два года по семейным обстоятельствам пришлось вернуться в родной город, и мне предложили поработать здесь.
Сначала пришёл просто посмотреть, было интересно. И вот смотрю уже семь лет. Конечно, были опасения. Есть они и сейчас. Ведь мальчишки у нас специфические, и приходится быть начеку.
АиФ: – Говорят, учителя свой первый день в школе запоминают на всю жизнь…
А.Ш.: – Вот и я запомнил: выхожу из КПП и передо мной – бесконечная белая стена забора, над ней колючая проволока, а рядом – огромные кусты роз. Второе впечатление: вхожу в класс, и передо мной сидят мальчишки – все одинаковые: в форме и лысые. Сначала это было дико, потом привык. С первых дней у меня было классное руководство. Я смотрел на ребят, они – на меня. И мы учились друг у друга.
АиФ: – И чему вы научились у них?
А.Ш.: – Колония – это хорошая школа жизни. Мы, вольные люди, обычно не ценим того, что имеем. Вот вы сегодня тоже почувствуете: когда выходишь из колонии, кажется, что на свободе даже воздух другой. По-другому смотришь на всё, что нас окружает. По-другому начинаешь общаться с людьми – более сдержанно.
На примере Раскольникова
АиФ: – Чем всё-таки отличаются ваши ученики от обычных?
А.Ш.: – Ничем. Это в вольной школе такие дети – изгои. Их стараются не задевать, лишь бы тихо сидели. А мы восполняем этот недостаток внимания и заботы. Ученики начинают раскрываться и отвечают тем же. Один бывший колонист до сих пор при встрече говорит: «Спасибо». Я поначалу спрашивал: «За что?» «За ваше отношение, за уроки жизни», – отвечал он. Конечно, это очень приятно.
АиФ: – Как удаётся наладить контакт?
А.Ш.: – Я знаю об их проблемах и стараюсь помочь советом. Например, подскажу, о чём написать в письме. А иногда сам звоню или пишу их родителям. И горжусь тем, что благодаря моим усилиям некоторые ребята смогли найти общий язык с семьёй. Конечно, поначалу было трудно. Эти дети как ёжики. Сказывается, что долго находились в следственных изоляторах, где общались со взрослыми и заражались блатной романтикой.
АиФ: – Есть проблемы с обучением? Даже обычных школьников сейчас сложно заинтересовать литературой, а тут колония…
А.Ш.: – Это правда. У наших мальчишек в голове Саша Белый из «Бригады», читают они фантастику, детективы и ужастики. Но когда начинаешь приводить примеры из литературы и сравнивать сюжеты с их поведением, они видят что-то общее и меняют отношение. Кстати, одно из любимых произведений мальчишек – роман Достоевского «Преступление и наказание». Поначалу они смеются. Ну, подумаешь, старушку убили. Но к концу изучения романа задумываются, опускают глазки. Особенно во время обсуждения эпизода наказания и раскаяния Раскольникова они, как цветочки весной, распускаются и говорят уже о себе: «Зачем я это сделал? Повернуть бы время обратно!»
Конечно, они меняются. Бегут в библиотеку, например. Некоторые ребята даже стихи начинают писать. У одного мальчишки это получалось настолько здорово, что в его родной Пензе даже хотели издать его сборник. И это большая честь для нас. Ведь он поначалу даже читал с трудом. А теперь вышел на свободу и учится в местном театральном училище.
После литературы на информатике ребята делают буклеты, посвящённые творчеству любимых писателей. Один из мальчишек прямо на уроке рисует портреты героев. Вот Акакий Акакиевич, а вот дед Щукарь. А ещё я веду кружок «Изонить» – ребята вышивают картины нитками. И знаете – им нравится.
Перечитывая Макаренко
АиФ: – И всё-таки – многих ли можно перевоспитать?
А.Ш.: – Это сложный вопрос. Я думаю, что изменить их жизнь, то, что заложено с детства, невозможно. Им так удобно, им так нравится. Часто виновны семейные «традиции»: ведь у 80% здешних мальчишек папы, братья, дяди и тёти прошли через то же самое. И их идеология одерживает верх. Но изменить какие-то взгляды нам под силу. Кто-то начинает искать работу. Кто-то завязывает с алкоголем и курением. Один мой бывший ученик, лишивший жизни другого человека, завёл семью и воспитывает чужого ребёнка.
АиФ: – В университете вы изучали методику Макаренко. Удаётся ли что-то применить на практике?
А.Ш.: – Конечно, сейчас другая эпоха. Но главное – отношения педагога и мальчишек, отношение к жизни – неизменно. И советы Макаренко очень помогают. Ведь когда я пришёл сюда, то даже не знал, как с этими ребятами разговаривать. Мне было 24 года, мальчишкам – 18-19. Мы были практически ровесники. А я должен был их учить. Было страшно. Это сейчас их мало: во всей колонии осталось 38 человек, и классы у нас по 4-5 учеников. А тогда класс был полон. Все здоровые и все на тебя смотрят. Ответы на какие-то вопросы я получал из книг, что-то спрашивал у более опытных коллег.
Как, например, организовать уборку класса? Надо заинтересовать, зажечь одного, чтобы тот зажёг других. И ещё всё надо делать вместе с учениками. Я тоже убираю территорию, мою кабинет, крашу столы, белю потолки. Личный пример – он очень важен.
Зачем воспитанникам колонии музей и фестивали 
Воспитать личности. Как научить детей любить историю своей страны 
Учитель с большой буквы. Она из тех, кем гордится липецкая земля 
Однофамильцы великих 
Кадеты и мариинки. Как работает школа с раздельным обучением подростков