Гость нашей редакции – специалист международного проекта «Диалог поколений в Орловском регионе» Елена Силякова с рассказом об удивительной международной акции, эстафету которой приняла Орловщина.
Социальная скульптура
АиФ: – Что такое камень памяти и почему он так называется?
Е.С.: – Их ещё называют камнями преткновения. Это идея немецкого художника Гюнтера Демнига, который уверен, что память о человеке стирается, когда забывается его имя. И он придумал, как сохранить имена замученных нацистами в годы Второй мировой войны людей – в виде камней с латунной табличкой, которые он замуровывает в тротуар перед домами, где жили погибшие. В 1996 году Демниг установил первые 55 бетонных кубиков 10х10х10 см, накрытых латунными пластинами. На каждой выбил имя, дату и место гибели человека. Один камень – одно имя. Также указывается год рождения, год и место смерти. Камни, как правило, вкапывают очень близко к домам – там обычно не наступают, латунь отсвечивает на солнце, и прохожие невольно наклоняются, чтобы рассмотреть, что это, и прочесть, что написано. Таким образом камни постоянно напоминают ныне живущим о тех, кто подвергался преследованию нацистами: евреях, цыганах, коммунистах, участниках движения Сопротивления и др.
Первый такой камень появился в Кёльне, затем несколько десятков – в Берлине. А на сегодня установлено более 40 тысяч(!) камней в сотнях городов и деревушек Германии, Норвегии, Дании, Австрии, Италии, Нидерландов, Бельгии, Франции, Польши, Чехии, Венгрии и Украины. 65-летний художник называет их социальной скульптурой.
АиФ: – А что будет в Орле?
Е.С.: – 30 июля мы установим первые четыре камня. Их изготовили в Германии на средства, собранные немецкими гражданами. Заложит их сам Гюнтер Демниг. С ним приедут ещё трое немцев – Вильгельм Бишоф, могилу отца которого хоть и разграбили «чёрные копатели», но мы её нашли в селе Богородицкое в Свердловском районе, с супругой, и Петер Ветцель, руководитель общественной организации «Работа и жизнь».
Принято, что «принимающая» сторона оплачивает проезд и проживание иностранных гостей, однако в данном случае сделано исключение. Они приезжают к нам за свой счёт.
Вспомним поименно
АиФ: – Чьи имена выбиты на «орловских» камнях?
Е.С.: – Анны Лазаревны Левитиной, Агафьи Ивановны Куренцовой, Беллы и Аркадия Рубан. У каждого – своя история.
Анна Левитина с 1939 по 1941 год была главным врачом детской областной больницы. Она отказалась от эвакуации из Орла, так как в больнице ещё оставались дети, которых не смогли забрать родственники. Была арестована и расстреляна немецкими солдатами. Камень с её именем будет установлен на ул. Октябрьской, 4 у стен областной детской клинической больницы.
Агафья Куренцова – тоже врач, с 1927 года возглавляла больницу в Кромском районе. Во время войны организовала подпольный военный госпиталь в тылу врага, лечила раненых красноармейцев, помогала местным жителям избежать депортации на принудительные работы в Германию, выдавая им справки о болезнях. В августе 1942 года была арестована и направлена в Кромскую тюрьму, где скончалась от пыток. Камень с её именем будет установлен на Аллее Славы в Кромах.
Белла и Аркадий Рубан, 5 и 10 лет, проживавшие на ул. Черкасской, 37 в Орле. Их родители были арестованы НКВД ещё до войны. Детей взяла на воспитание их соседка, учительница школы № 8 Татьяна Семёнова. В 1943 году по доносу осведомительницы «русского гестапо», как называли Орловское сыскное отделение полиции, ребятишки были арестованы как дети евреев. Известно, что Дмитриева носила им передачи и умоляла начальника сыска Букина вернуть ей детей, но вместо этого предатель доложил о них в СД. Примерно 19 июня 1943 года во двор сыскного отделения приехала душегубка. Букин приказал посадить в машину около 15 арестованных советских граждан. Детей полицаи бросить в душегубку не посмели, но это сделали гитлеровцы... Эти два камня будут установлены на ул. 3-й Курской, 35.
Нам пришлось немало потрудиться, чтобы установить подлинные истории этих людей – работали в архивах, беседовали с людьми. Требование установить камень у дома, где жили погибшие, оказалось выполнить невозможно – никто не знает, где жили Левитина и Куренцова, а дома на ул. Черкасской, 37 давно нет, и никто не помнит, где он стоял.
АиФ: – Не кажется ли вам, что «топтать» имена замученных людей как-то не совсем правильно?
Е.С.: – В начале 90-х, когда акция только началась, на эту тему были споры. Но время показало, что такой вариант социальной скульптуры гораздо эффективнее более привычных для нас табличек на домах или каких-то памятников. Вот стоит у нас памятник пяти тысячам расстрелянных в годы войны у задней стены орловского СИЗО. Если честно: вы там часто бываете? Да практически никогда, так как он находится на задворках. А таблички на домах? К сожалению, современный ритм жизни не позволяет нам ходить по улицам расслабленно до такой степени, чтобы ещё рассматривать, что висит на стенах окружающих домов. А вот камень памяти – хочешь не хочешь, заметишь, потому что наступишь, потому что ударит луч солнца в латунь и ослепит. И наклонишься, чтобы понять, что это, а значит, невольно поклонишься невинно убиенным, и царапнет в душе. А это и есть то главное, ради чего устанавливаются «камни преткновения».
Представляете, каково идти по Берлину, где куда ни ступишь – латунь? Оторопь берёт. Как на Пискарёвском кладбище.
Давайте работать!
АиФ: – Как власть отнеслась к вашей идее? Ведь копать улицы просто так не разрешено даже в благородных целях.
Е.С.: – Нас поддержал областной совет народных депутатов, мэр Орла, администрация Кромского района и посёлка Кромы, наши партнёрские организации из Новосиля и Болхова. А вот с городской исполнительной властью сотрудничества пока не получилось. Мы столкнулись с таким формализмом и бумаготворчеством, что просто отказались от идеи делать всё через муниципалитет и напрямую обратились к собственникам земель – ЗАО «Орбита», где будут установлены камни детям, и руководству областной детской клинической больницы. Там нас поняли и оказали полное содействие. В отличие от главы горадминистрации Берникова, который в своём письменном ответе на нашу просьбу оказать посильную организационно-техническую и финансовую помощь – да хоть взять на себя расходы по питанию гостей или приобрести цветы, – предложил нам… поучаствовать в этом году в конкурсе проектов некоммерческих организаций для получения субсидий.
Вот заложим камни, наступит он однажды на один из них – и, глядишь, изменит своё отношение к этому!
АиФ: – Акция отшумит, четыре камня установят, но ведь замучены были тысячи орловцев! Как быть с ними?
Е.С.: – Мы продолжим эту работу. Но сделать всё силами небольшой общественной организации невозможно. Нужно создавать исторические площадки при школах, вузах, объединять людей на поиск информации о безвинно погибших людях в годы оккупации. А это серьёзная архивная работа, сбор устной информации. Причём откладывать это в долгий ящик нельзя – живые свидетели уходят, ещё 10-15 лет – и не останется никого, кто мог бы вспомнить, где человек жил, чем занимался, как он погиб. У нас ещё три года до 450-летия города Орла, два года до 70-летия победы в Великой Отечественной войне – давайте работать!
АиФ: – А где брать камни? Что, в Германии заказывать? Но он один стоит 120 евро без пересылки!
Е.С.: – Ну почему – в Германии? Можно изготовить самим. Мне кажется, не обязательно делать их один в один, тем более что латунь может стать приманкой для любителей лёгкой поживы – сколько было случаев разграбления памятников: даже Кривцовский мемориал не пожалели, сбили имена погибших из-за металла. Думаю, что на Орловщине найдётся мастерская, где смогут стилизовать «камни памяти» с использованием менее привлекательного металла.
АиФ: – Полагаете, этот проект будет подхвачен другими регионами?
Е.С.: – Безусловно. И нам вдвойне приятно, что первопроходцами стали именно орловцы.
Сын за отца. Равнодушие - ржавчина памяти 
Нужен ли Белгороду памятник Сталину? 
Взрослые игры. О реконструкции боёв, цене зрелищ и «дефиците» немцев 
Виктор Шамрай: «Воронеж – во многом прямой участник битвы за Сталинград»