Что происходило во время Февральской революции в Воронежской губернии, и как она встретила свержение самодержавия, рассказал историк и политолог Владимир Размустов.
Инфляция и дефицит
В 1917 году губерния пребывала в остром кризисе. Уже три года в стране шла Первая мировая война. Воронежу была отведена роль тылового города, куда стекалась основная масса раненых, беженцев и военнопленных. За счёт них в 1916 году население Воронежа увеличилось вдвое: в 1914 году здесь проживало 85 тыс., а в 1916-м - уже 172 тыс. человек. Город к тому же стал интернациональным. На переведённом из Прибалтики заводе «Рихард Поле» почти все рабочие были латыши. Когда большевики создавали там ячейку, то проводили тайную сходку на двух языках.
«В Воронеже были перенаселены даже подвалы, - рассказывает историк. - Для размещения военнопленных - немцев, австро-венгров, чехов, поляков - отвели только что отстроенные большие казармы Раевского на Поднабережной улице, где сейчас больница №2 на ул. Клинической. Земству за свой счёт на крупных железнодорожных станциях пришлось организовывать пункты приёма и санобработки, чтобы не допустить эпидемий. В городе размещалось ещё и 45 госпиталей, под которые выделялись добротные здания - Дворянского собрания, Митрофановского монастыря, Мариинской гимназии и др. В них лечилось около 7 тыс. раненых».
Между тем большая часть трудоспособного местного населения, в том числе крестьяне, воевала на фронте. Ухаживать за полями было некому, владельцы крупных хозяйств даже обращались в управу, чтобы им выделили для работ военнопленных. К 1917 году площади посевов уменьшились на 13%, сахарной свёклы на 42%, а подсолнечника и вовсе на 86%. Почти пятая часть хозяйств в губернии осталась без скота.
Расходы на военные нужды и растущее население спровоцировали гиперинфляцию: стоимость дров выросла на 150%, ржаного хлеба - на 160%, белого - на 190%, пшена - на 250%, картофеля - на 250%. Продуктовые карточки в Воронеже, как и в целом по стране, были введены ещё в 1916 году: в продмагах наблюдался ажиотаж, выстраивались огромные очереди. Резко возросло количество мелких краж продуктов, серебра, дров, воровали даже мебель из госпиталей. Город ветшал и не убирался, от «амбициозных» проектов - таких как канализация и трамвай - пришлось отказаться. В сёлах из-за «сухого закона» массово гнали самогон.
В начале 1917-го, по формулировке воронежского губернатора Михаила ЕРШОВА, случился «острый дровяный голод». Земство начало вырубку лесов, керосин для ламп выдавался по карточкам. Из экономии гласные предложили закрывать магазины на час раньше. Но лавочники, получавшие керосин от управы, начали продавать его по завышенным ценам. Спекулянтов наказывала полиция.
А ещё в губернии бушевали вьюги, заметало железнодорожные пути и дороги. Снега было столько, что частные дома на окраине Воронежа проходилось откапывать. Если основное население, несмотря на недовольство, ещё как-то терпело и выкручивалось, то рабочие крупных предприятий - чугунолитейного завода «Столль и К», машиностроительного завода «Рихард Поле» и железнодорожных мастерских - стали выходить на стачки, требуя повышения зарплат.
С радостью и надеждами
И вот 2-го (15-го) марта в Петрограде царь Николай II отрёкся от престола, была провозглашена республика. До Воронежа эта весть дошла с опозданием - из-за вьюги поезд с центральными газетами задержался в пути.
Правда, о готовящихся событиях по телеграфу заранее узнал губернатор Михаил Ершов и, явно не веря в свержение монархии, опубликовал в местной газете невнятное воззвание, призывающее к спокойствию - «доходят слухи… беспорядки недопустимы… сплотиться вокруг трона и самодержца перед лицом врага». Тем не менее он отдал распоряжение начальнику гарнизона привести войска в боевую готовность.
Вагон со свежими газетами пришёл на железнодорожный вокзал 3-го (16-го) марта - солдаты и рабочие отогнали жандармов, поставленных его охранять, и стали раздавать газеты народу. Воронежцы прочли обращение к населению империи: «Граждане! Совершилось великое дело: старая власть, сгубившая Россию, распалась! Комитет Государственной Думы и Совет рабочих депутатов организуют порядок и управление в стране. …Нужно кормить армию и население… придите на помощь Родине хлебом и трудом».
«Воронежцы приняли Февральскую революцию и свержение самодержавия с радостью и надеждой на перемены, - констатирует Размустов. - Народ выплеснулся на улицы, разоружая полицейских. У памятника Никитину начались нескончаемые многотысячные митинги «за свободу, равенство и братство», в которых участвовали рабочие, студенты Воронежского сельскохозяйственного института, размещавшиеся в Воронеже 58 и 59 запасные полки, штаб 8-й бригады и многие другие. Народная толпа нещадно свергала знаки монаршей власти - сорвала вывеску с парадного входа Михайловского кадетского корпуса, начала разбирать триумфальную арку у Петровского сквера, которая была сооружена в 1914 году по случаю прибытия в Воронеж императора».
Новый передел
В эти дни был образован городской исполнительный комитет, или «комитет общественного спокойствия», поддерживающий петроградское Временное правительство, и Совет рабочих депутатов - таким объединением провозгласили себя представители воронежских заводов и рабочих коллективов. Историк отмечает забавный факт: две «новые власти» проводили первые организационные собрания в одном и том же месте - кафе «Чашка чая» и подвальном помещении кинотеатра «Пролетарий».
Должность губернского комиссара получил Владимир Томановский, экс-мировой судья Задонского уезда и гласный губернского земского собрания. Новым начальником Воронежского гарнизона стал Владимир Языков - офицер, преподаватель кадетского корпуса, краевед, участник археологических раскопок. По воспоминаниям очевидцев, Языков, командир полка, - один из немногих, кто смог отвечать за порядок в городе во время революционных событий. А о последнем воронежском губернаторе царских времён Михаиле Ершове просто забыли. Дождавшись своей отставки, 55-летний отец семерых детей вместе с семьёй тихо покинул город. Известно, что он уехал в своё тульское имение, во время Гражданской войны был членом Союза земельных собственников, участвовал в заседаниях Союза общественных деятелей, умер в 1919 году в Киеве от сыпного тифа.
«Февральская революция в Воронеже по сравнению с другими уездами прошла очень мирно, - констатирует Размустов. - Сведений об убитых или раненых в эти дни я не нашёл. В Петрограде же на Марсовом поле похоронили 300 жертв тех событий».
Революция без героев. Как Февральский переворот изменил жизнь Липецка? 
На военном положении. Как Воронеж пережил три революции? 
Самсон и филистимляне