Тереза Дурова, народная артистка России, основательница и художественный руководитель Театрариума на Серпуховке, приходится правнучкой знаменитому клоуну и дрессировщику Анатолию Дурову и дочерью известной дрессировщице слонов Терезе Васильевне Дуровой.
Рожденная в цирковой семье Тереза Дурова уже не могла избрать себе другой профессии и продолжила дело своей матери – стала дрессировщицей слонов.
После рождения сына знаменитая артистка решила сменить цирк на театр, и в 1993 году создала Московский театр клоунады. В 2010 году театр немного меняет эстетическое направление и получает свое современное название – Театрариум на Серпуховке.
Дарья Бойченко, АиФ: Тереза Ганнибаловна, можно ли назвать ваш театр синтетическим?
Тереза Дурова: Мы действительно много чего умеем – ездим на коньках, поём, танцуем, прыгаем, дерёмся. Но мы не синтетический, а натуральный театр. У нас натуральный оркестр, а наши актеры не только играют, но и поют. Люди всё, что могут, в ту же секунду делают на сцене.
- Ваш оркестр достаточно компактный и нестандартный по составу…
Наш композитор Ефрем Подгайц – замечательный композитор, у которого достаточно много классической музыки. Он специально для нас написал этот спектакль. И именно для такого состава, потому что у нас в Москве очень маленькая оркестровая яма. Но «Двенадцать месяцев» – не единственный его мюзикл, у него за плечами есть даже оперные произведения.
- Почему вы выбрали именно «12 месяцев»?
Это очень нежный материал, на мой взгляд. Нам захотелось сделать что-то простое, родное, трогательное и знакомое. Мы вообще гоняемся за русской классикой. Потому что уже устали от привозных мюзиклов, разных «Красавиц и чудовищ». У нас есть «Аленький цветочек», например. И очень много повторных материалов, привезенных как секонд хенд.
Мы немного переписали сказку – поменяли приоритеты. Наши дети любят, когда в сказке есть принцесса и любовь . В оригинальном же «12 месяцев» слишком много дидактики, а любви маловато. Сегодня дети это уже не принимают.
- Ваш зритель – он требовательный?
Конечно. Сегодня у наших даже маленьких зрителей заяц должен быть, как минимум, ироничным и приближенным к ним. К тому же, мы ориентируемся не на детскую публику, но, в большей степени, на семейного зрителя. Когда мой сын был маленьким, и мы ходили с ним по театрам, то оба там скучали. Чаще всего скучала я одна. Это потому что в прежних спектаклях не было материала для родителей. Сейчас в зале больше взрослого зрителя, дети в театр билеты не покупают – их приводят родители. Поэтому фактура спектакля, правда в костюме, эстетика декораций – мы должны быть внимательными к этому. Нам нельзя показывать костюмы из подбора и стоптанные каблуки, потому что зрителя обратно уже не вернём. Если ребёнка ещё можно вогнать в иллюзию, то взрослого человека уже нельзя.
- Как вы относитесь к самой идее создания фестиваля «Маршак»?
Идея гениальная. Более того, идея продиктована временем – сейчас это очень нужно. Мы в Москве тоже делаем детские фестивали, только европейских театров. Каждый год приглашаем какую-то одну страну и привозим оттуда детские спектакли. Чем больше будет таких фестивалей, тем лучше. Вообще Воронеж – это театральная Мекка сейчас. Мы смотрели ваши спектакли, ходили по вашим театрам и, можно сказать, для провинции Воронеж очень прогрессирует в этой среде. Видимо, кому-то очень важна эстетическая и культурная составляющая жителей города.
Нас редко кто приглашает – мы объёмные и большие. Поэтому мы особенно рады, что оказались на этой сцене в Воронеже. Я вообще здесь почти как дома. Тут родилась моя мама и есть музей моего прадеда. Иногда мы специально приезжаем посетить музей. На этот раз я привезла с собой костюмы мамы, в которых она работала на манеже. Для меня это знаковая история.
Нам нравится встречаться на одной площадке с коллегами из других городов. Это очень важно. Уходит неправильная позиция, что детский театр второсортен, что это просто актеры, играющие для детей. Такая «тюзятина» постепенно уходит в небытие. Мы должны понимать, что сегодняшние дети – это наша с вами будущая жизнь. Если мы сейчас для них ничего не сделаем, они отплатят потом своим незнанием и бескультурьем.
- Когда вы делаете спектакль, на что ориентируетесь, какую преследуете цель?
Я хочу, чтобы я и мои актеры получали удовольствие от процесса постановки спектакля. Это наша жизнь – поиск материала, репетиции, подготовка, знакомство с музыкой, написание пьесы, подбор костюмов и декораций. Когда мы это делаем с полной отдачей и огромной любовью, всегда получается тот результат, который в конечном итоге формирует продукт.
- Получается, что ваши эмоции должны получить зрители?
А как иначе? Я же не могу обманывать аудиторию. Не могу, скрипя зубами, заставлять актеров что-то делать. Зрители считывают это мгновенно . Когда нет отдачи, нет удовольствия и нет любви – продукт не получится.
- В общем, спектакль без фальши?
Да, если фальши нет в начале, на берегу, то и плавании будет всё в порядке. Есть такой пример: когда вы завариваете ромашку, чтобы вылечить горло, и стоите над ней – читаете молитву, не отходите от плиты, то горло обязательно будет вылечено. Если вы её поставите и уйдете, ромашка вам не поможет.
Воронежцы отпраздновали день рождения знаменитого земляка МАРШАКцией 
Фестиваль «Маршак» оживил стены воронежского Театра кукол 
Актер Юрий Смышников: «Я волнуюсь перед каждым выходом на сцену» 
«Мне пора создать рок-группу». Сергей Безруков о кино, Пушкине и Саше Белом 
Народный артист России Михаил Янко: «Я убеждён, что цензура должна быть»