В 2013 году в издательстве «Вече» вышли первые три книги романа-эпопеи писателя, публициста Александра ЛАПИНА «Русский крест», а в 2014 году - четвертая книга «Вихри перемен». 10 апреля в Белгороде в областной научной библиотеке сам автор представил ее читателям и ответил на их многочисленные вопросы.
Пережившие империю
– Александр Алексеевич, как пришла идея написания подобного романа-эпопеи, и почему она называется «Русский крест»?
– Сегодня вышли четыре книги: «Утерянный рай», «Непуганое поколение», «Благие пожелания» и вот вышли «Вихри перемен». У каждого поколения было время взлета, время, которое вспоминается – когда-то это была революция, потом Великая Отечественная, и люди всю жизнь вспоминали свое участие в этих событиях – это было время, когда поколение состоялось, сделало великое дело. А нашему поколению выпало совсем другое время и совсем другие цели и задачи: мы были участниками и свидетелями, пережившими самое тяжелое, я считаю, время для России – распад великой империи и смену общественного строя. Такие события на самом деле бывают раз в две тысячи лет, последний раз такое было во времена падения Римской империи – смена общественного строя, смена религии, появление христианства. Я долго работал журналистом, и мне казалось, что никто об этом времени не вспоминает, что это какое-то безвременье. Но на нашу долю выпала тяжелая и сложная жизнь, и никто слово доброго об этом не сказал, как-то писатели обошли его стороной. И мне показалось, что люди, которые это пережили, тоже достойны того, чтобы о них помнили, что их жизнь тоже не прошла даром, что мы тоже сделали очень многое. Ведь на самом деле, никто в 90-х годах – и я сам не верил в 91-м году, что Россия поднимется. Настроение было такое – кто-то хотел бежать, кто-то – воровать и грабить, кто-то в панике спиваться. Но были и такие люди, которые посчитали, что главное – это упереться и работать.
Многие, кто читал эту книгу, говорят: «Это книга обо мне». Я всегда говорю: это книга о поколении, о нас с вами, о типичных советских людях. Я считаю себя писателем советским. Потому что первую свою книгу издал еще в советское время, в 1980 году, как тогда было положено: с рецензентами, с литературной цензурой, прошел все фильтры и считаю, что это была очень хорошая школа для профессионала. А потом было некогда, потом надо было работать и выживать. А сейчас я понял – или сейчас писать, или никогда, мне ведь уже седьмой десяток идет. Так и возникла идея, просто хотелось написать о своих друзьях – у меня были хорошие друзья, хорошая компания, и получилась книга «Утерянный рай» – о юности, о том самом лучшем времени, которое мы всегда вспоминаем, каким бы оно не было сложным – это мы, это наша страна, которая осталась там, это наши отношения – дружба, любовь. Потом решил, почему бы не рассказать, как тогда служилось в армии, как учились в институте – появилась вторая книга «Непуганое поколение». В 91-м году как раз это молодое поколение не испугалось и участвовало во всех событиях с открытыми глазами и с надеждой на будущую лучшую жизнь. Но надежды не сбылись, или сбылись совсем не так скоро, как мы думали – как раз об этих надеждах и название «Благие пожелания» – мы тогда жили благими пожеланиями, что все будет хорошо, что мы всё преодолеем, и начнем жить если не как в раю, то как в Европе – и герой книги, журналист, понимает, что благие пожелания не сбылись, потому что начались совсем другие времена. И вот об этой другой жизни – как раз рома «Вихри перемен» - он о 91-м годе, о путче, о времени, разбросавшем многих по разные стороны баррикад. И конечно, это книга о любви – даже в первую очередь о любви, потому что любовь идет через всю жизнь.
– А какова главная мысль романа?
– Мне кажется, что здесь есть несколько пластов, и основной – это рассказ о том, как из советского человека появился русский. Мы все были советскими людьми, все были в принципе похожи друг на друга, потому что воспитывались в одной стране, с одной идеологией, и когда в 91-м году страна распалась, все вдруг стали разными, появились казахи/Ю туркмены, немцы, евреи, и каждый стал отгребать к своему берегу. А русские появились позже всех, потому что очень долго держались за свое представление о жизни, за свою советскую ментальность. Когда меня из Казахстана выжили как русского, я и в Воронеж приехал русским, и вдруг обнаружил, что я живу не среди русских, а среди послесоветских людей, у которых представление о том, что происходят на окраинах страны и о том, что с ними будет дальше, очень и очень туманно.
И тогда я подумал, что надо этим вопросом заняться – и десять лет вел в газетах рубрику «Русский вопрос» и передачу на воронежском телевидении, издал публицистическую книгу «Куда идут русские?». Но публицистика – это одно, а для общего понимания нужна беллетристика, нужен роман, в котором все подается через персонажей, через их судьбы.
Оправдать предпринимателей
– А каков замысел только что вышедшего романа?
– Название «Вихри перемен» – первое слово взято из пролетарского гимна, второе – из китайской «Книги перемен», Мы как раз оказались на переломе, с одной стороны вихри, с другой перемены. Ну а люди, которые живут и действуют в этой книге – не совсем обычны. Я в этой книге хотел, если хотите, оправдать и даже возвысить людей, которых называют предпринимателями. В народе с 90-х годов сложилось представление, что предприниматели – это те, кто захватил государственную собственность, кто торгует лесом, нефтью, газом, сидит на золотых унитазах и радостно проедает советское наследство. Да, есть и такая часть, и таких людей много, но они не предприниматели – они в марксизме-ленинизме называются, если кто помнит, «компродорской буржуазией» - в Африке она была и торговала рабами, жемчугом, и у нас появилась в 90-х годах. Есть еще «вотчинники», которым государство дало вотчины для проедания - но и они не предприниматели. Предприниматели – это те, кто с первого дня, с первой минуты, ни имея за спиной ничего, никаких преференций или каких-то благоприятных условий, начали работать, потому что им надо было выжить. Я таких людей знаю очень много, кто с нуля начал свой бизнес, кто начал строить новую жизнь. И в этой книге я пытаюсь рассказать, откуда, каким образом появились такие люди на Руси. Их много, и они, наверное, и являются самыми пассионарными в нашем народе, и я считаю, что они достойны того, чтобы о них рассказали. Они работают сами день и ночь и дают работу другим, но мне кажется, народ к ним не совсем по-доброму относится. Это – одна из главных линий романа. В 80-х я считал, что у нас таких людей вообще не может быть, потому что четыре поколения выкашивали тех, кто хотел хоть что-то сделать самостоятельно. Однако, как видите, я ошибся, такие люди появились, они живут и работают среди нас.
Что кается общего названия эпопеи «Русский крест», то есть одна апокрифическая притча: человек приходит к Господу и говорит, что ему не нравится тот крест, который Господь ему дал. Господь говорит: «Хорошо, ищи себе другой», и он целый день примеряет на себя то один, то другой крест, и в конце концов к вечеру находит тот, что кажется ему подходящим, а ему говорят: «Это тот крест, который ты оставил здесь утром». Так что никто не может уйти от своего креста, который несет по жизни.
Книга должна быть достоверной
– Как по-вашему, молодое поколение поймет ваш роман?
– Думаю, да, ведь на самом деле жизнь людей достаточно проста и при этом сложна, и каждому молодому поколению только кажется, что они живут какой-то особенной жизнью. Потом годами человек начинает понимать, что он живет такой же жизнью, как жили другие. И еще – мы на самом деле только внешне меняемся, а душа человеческая не стареет, не изнашивается, изнашивается только тело. Это такая правда, какую мы только со временем начинаем понимать. Внутри-то мы все молодые, а раз мы молодые, значит, и молодым это должно быть интересно.
– А какой будет следующая книга?
– Хотите, расскажу, как делается книга? Кто-то вот говорит – я сел и пишу. А мне всегда радостно сознавать, когда говорят, что книга достоверна, что да, и баррикады, и «колбасные» электрички, и очереди были именно такими, как написано, что стояли именно так: сначала у магазина, потом очередь внутри, потом в отделе, номерок, написанный на ладони. Чтобы так написать, я начинаю изучать это время, хоть я и жил тогда, но чтобы написать о 93-м годе, я изучил все, что можно было изучить, все, что написано о штурме Белого дома, всю литературу, которую можно было достать: записки президента, записки Коржакова, дневники участников событий, специально изданные с той и с другой стороны, воспоминания бойцов «Альфы», которые в этой истории сыграли главную роль, потому что они не дали расстрелять депутатов. И прежде чем что-то написать, я, может быть, полгода все это читаю, встречаюсь с людьми, разговариваю, собираю все точки зрения, все нюансы, тонкости. Иду на место событий, к Белому дому, смотрю – ага, отсюда бежали, а оттуда стреляли снайперы – кстати, то, что происходило у нас в 93-м, точь в точь похоже на то, что сейчас происходит на Украине: так же стреляли в спины, стреляли в спецназ, стреляли в людей, чтобы были злее, чтобы всех столкнуть друг с другом. Ничего там нового не происходит, 20 лет прошло, а все повторяется.
А дальше начинается самый трудный процесс: из огромной кучи исторического материала надо выбрать именно то, что нужно для романа, какие-то детали, которые будут характеризовать именно то время. Как историк, как писатель, я должен дать более-менее объективную картину, абстрагироваться от происходящего, от личных симпатий. Когда я получил премию имени Пикуля, я очень удивился, что мои произведения рассматриваются именно как исторический роман. Но это действительно история поколения.
«Все постепенно, но меняется»
– Вы говорите о предпринимателях – но стали ли они хозяевами жизни? Ведь сейчас молодежь больше стремится попасть в чиновники или в силовики.
– Свое дело и какая-то обеспеченность – это определенная степень свободы. К сожалению, в нашей стране свободным оставаться все труднее и труднее, я как раз об этом и пишу. Что такое свобода? Нам казалось в то время, что свобода – это выйти на митинг. Не, свобода, это – живи как хочешь: хочешь, хлеб сей, хочешь, книги пиши, и никто при этом не указывает, как тебе жить. Да, предприниматели как класс сегодня не востребованы, это правда, сворачивается целая часть нашей жизни. Сегодня идет некое сворачивание предпринимательской активности, и минувшие 20 лет я рассматриваю как новый НЭП, а не основную линию развития нашей экономики. НЭП 20-х годов отличался от нынешнего периода – почему так быстро, с 22 по 30 год тогда страна поднялась? Всё было очень просто: все эти непманы, как их называли, платили всего один налог 4% с оборота, и все, и никто не имел права требовать с них что-то еще. Потому за 8 лет Россия так и рванула. Потом было принято решение свернуть НЭП, и сделали очень просто: подняли налоги, и всё, никого не убивали, не сажали.
Мы сейчас как раз на этой границе и находимся, еще чуть-чуть, и все закончится. Страховые взносы подняли – и 600 тысяч предпринимателей сразу не стало. Государство само регулирует, нужны ему предприниматели или нет, а молодежь это очень хорошо понимает, потому и устремляется в другие сферы. В 90-х годах думали, что они нужны, что они создадут новую жизнь, новую среду. Но свободные люди начинают требовать от государства уважения.
Степень свободы в обществе устанавливается достаточно простым критерием: степенью свободы, к которой общество готово. Можем ли мы сами пользоваться этой свободой, достаточно ли мы цивилизованы? В свое время много говорили, например, о свободном обороте оружия – но ведь в вашем же городе произошла трагедия, когда человек взял оружие и пошел людей на улице расстреливать. Между властью и обществом устанавливается некий баланс допустимого, и если надо, власть «закручивает гайки».
Как человек богатеет? Сначала он просто наедается, потом он начинает хорошо одеваться, потом он покупает автомобиль. Мы сейчас находимся как раз в этой стадии: люди покупают автомобили, а это уже другая степень свободы, это расширение пространства. Вот на этой стадии сейчас страна находится. Потом человек строит дом, и вот тогда он становится обеспеченным человеком, он совсем по-другому начинает себя ощущать, у него меняется образ жизни. Я тоже живу в деревне в своем доме, и совсем по-другому себя чувствую по сравнению с Воронежем, с Москвой – тут я хозяин, тут у меня другие мысли, другие ощущения. А следующий этап – самый главный: человек начинает требовать, чтобы его уважали. И тут он сразу вступает в противоречие с государством. И так в России было всегда. И когда появляются те, кто хочет, чтобы их уважали, у государства всегда возникает желание прижать к ногтю, потому что эти люди еще и выходят на Болотную – хотя я не считаю, что на Болотной были борцы с режимом, так как они и так уже были при власти.
У нас власть как-то сама себя воспроизводит. Был хороший человек, стал чиновником – смотришь, через два-три года его властная машина обкатывает в этом византийско-советском стиле, и он становится таким, как все. А если не обкатывает, то выбрасывает. Я знаю очень много людей, которые из предпринимателей шли на хорошие должности, при хорошем губернаторе – но через полгода уходили. Не могут они там существовать, там другие нравы, другие порядки, другие ценности.
– Как вы думаете, будет ли в России духовное возрождение? Изменится ли власть, изменятся ли люди? И если изменятся, то как?
– Знаете, многое уже изменилось. 15 лет назад, когда я взялся писать «Русский вопрос», меня все спрашивали – а разве такой вопрос вообще существует? И слово «русский» считалось почти ругательным. А сегодня наше государство взялось защищать русских даже за границами России. Сегодня Крым вернулся в Россию – 20 лет назад о таком нельзя было даже мечтать.
Еще одна важная вещь: мы как-то даже не задумываемся, но у нас в Воронежской губернии в каждой деревне строят церкви. Многие даже не задумываются, зачем, но строят. Я когда в деревню приехал разоренную, там стояла церковь, крест вниз висел – и этот висящий крест как-то царапал глаз и сердце – хотя я еще не до конца тогда был верующим, православным - но как-то было понятно, что так быть не должно, что это не порядок! И когда решали что сделать в первую очередь – газ проводить или еще что-то, я предложит сначала восстановить церковь. Потому что когда в голове и в душе появляется какой-то порядок, тогда и все остальное приложится, а если этого нет, тогда ничего не поможет. Мы потом и газ провели, и дорогу построили, но начали с восстановления храма. И все говорили – а зачем она нужна, кто туда будет ходить – 50 человек осталось в деревне. Но как-то так получилось – не мы это ломали, но нам выпало восстанавливать, и нечего рассуждать, надо брать и делать. Потом появилась община, люди при церкви, приехали еще жители, которым место понравилось, стали жертвователями, появился священник, началась церковная жизнь. Да, все меняется, пусть медленно, не так, как нам хочется, но меняется.
Назначен новый главный дорожник Воронежской области 
В Старом Осколе вышла книга, рассказывающая о главном храме города 
Александр Лапин: «Отсутствие героя – проблема не эпохи, а писателей» 
Глава Воронежа Александр Гусев осмотрел детские сады 
Топ-5 новогодних детских книг