Энергетика сцены. Николай Черныш - об актёрах, зрителях и магии театра

Накануне Международного дня театра, который отмечается 27 марта, гость нашей редакции - легенда белгородской сцены, один из самых ярких, талантливых и запоминающихся актёров за всё время существования Белгородского драматического театра имени Щепкина Николай Черныш.

Надежда на лучшее

- Николай Константинович, БГАДТ им. М. С. Щепкина многие годы держит достаточно высокую художественную планку. Вы отдали ему 40 лет жизни - в чём секрет успеха?

- То, что театр является духовной потребностью людей,- результат огромной работы. Зритель, который сейчас приходит на спектакли и который приходил раньше совсем разный: его долго и постепенно готовили. Перед нами, актёрами, ещё в советское время стояла задача - повернуть людей лицом к театру. Помню, как мы выезжали на предприятия, показывали отрывки из спектаклей в обеденные перерывы, рассказывали о театре, агитировали. Но как всегда бывает - когда что-то стрясётся в стране, народ начинает тянуться к искусству, к духовности, может быть, для того, чтобы освободиться от проблем, которые появляются в жизни - и социальных, и моральных. Зрителю хочется какой-то хорошей надежды на завтрашний день.

- А театр даёт такую на­дежду?

- В принципе, да - знаете, сколько бы ни говорили, что театр не учит, мне кажется, что театр всё равно предназначен для того, чтобы дать людям что-то нравственно чистое, поэтическое. Потому что там, где отсутствует поэзия - уже не театр. Театр даёт определённую духовную приподнятость, и каждый артист, если он действительно артист по призванию, несёт ответственность перед зрителем, выходя на сцену. Более того, артист бьётся за каждого зрителя. Когда я начал преподавать - сначала по совместительству, потом и совсем ушёл из театра, то нашёл отдушину в том, что на вновь организованной профессиональной кафедре актёрского мастерства пригодились и мои профессиональные знания, и жизненный опыт. Всю ту школу, которую я приобрёл у своих педагогов, я стараюсь передать своим студентам. Чтобы они понимали, что актёрский труд очень тяжёлый, но и очень интересный. Ужасно тяжёлый - потому что без самоотдачи, без осмысленной энергетики, которая исходит со сцены, мы панцирь зрителя не пробьём.

И у ребят получается - знаете, мы показываем студенческие спектакли для школьников старших классов, в т. ч. два спектакля по Чехову, и мои студенты настолько влюбились в него, что работали упоённо, с наслаждением. Я переживал - как это воспримет подростковый зритель, сможет ли он сопереживать актерам - тогда у зала начинает вырабатываться в ответ своя энергетика, и соприкосновение этих двух энергий - актеров и зала - и есть театр, его атмосфера.

Сейчас мы поставили спектакль «Игра в фанты» Коляды - о вечной проблеме жестокости, не только российской - она повсюду во всём мире, - жестокости молодёжи, и о том, как она разрушает нравственную основу человека, как происходит опустошение личности. А сегодня это особенно актуально, мы много видим примеров, когда молодые проявляют жестокость и к старшему поколению, и друг к другу. Но мы не даём никаких рецептов - скорее это спектакль-предостережение, и потом кто-то поймёт, что нужно что-то менять в себе, что-то делать не так, как делал раньше. Начали работать над Островским, над его пьесой «Бешеные деньги» - это уже совсем другой уровень, классика наша замечательная, которая многому учит и актёров, и зрителей.

Внешнее и внутреннее

- А у вас в театре были любимые роли, спектакли?

- Знаете, у меня ведь в жизни было мало театров - после Харьковского театрального училища я работал сначала в Закарпатье, потом поехал на целину, в Северный Казахстан, потом попал в Архангельск, где встретился с серьёзным театром, с ленинградской театральной школой - там работал народный артист СССР Сергей Николаевич Плотников, он мне много помогал. А потом, с 1967 года, приехал в Белгород и 40 лет отслужил в театре «от звонка до звонка».

 Мне кажется, самый замечательный период в БГАДТ им. Щепкина - когда главным режиссёром был Анатолий Афанасьевич Морозов, он работал прежде в театре Ленсовета в Ленинграде, и на три года приезжал в Белгород. Это, мне кажется, были пиковые моменты нашего театра, когда мы ставили «Три сестры» Чехова, «Прощальную гастроль князя К.» по Достоевскому, «Последнюю жертву» Островского, «Наш городок» Уайльда - к нам тогда нахлынула вся московская критика, о нас так писали, что мы действительно поверили, что что-то значим, что театр спасёт провинция! О нас писали «Советская культура», «Театральная жизнь»… Анатолий Афанасьевич умел раскрепостить актёра в доверительности сотворчества, при нём индивидуальность распахивалась очень ярко. А когда он ушёл - образовался вакуум, и я не знал, как быть дальше. Потом приехал из Москвы его брат Борис Морозов, поставил «Горе от ума», где я играл Фамусова - это была интересная работа, мы с ней взяли Гран-при на Белорусском фестивале. И когда я ушёл, первое время было очень тяжело. Я сыграл за свою жизнь 160 ролей, и 40 спектаклей поставил в театре как режиссёр - у меня нет режиссёрского образования, но областным управлением культуры я аттестован как режиссёр. Это пошло ещё со студенческой скамьи - наша группа занималась у преподавателя Алексея Борисовича Глаголина, и тогда уже у меня была тяга и к режиссуре, и к педагогической деятельности.

К сожалению, сегодня режиссёры порой только выстраивают постановочные вещи, плюс красивые костюмы, музыка, декорации - и всё, спектакль готов. А я не приемлю в театре, когда идёт только внешний ряд. Это не мой театр, мой театр - это классический русский психологический театр переживания. Это основа основ! А если есть только внешний ряд - мы это и так каждый день наблюдаем по телевизору, в Интернете - клиповое сознание, когда идёт иллюстрация, фотографирование. А вот прожить персонаж изнутри - это самое сложное для актёра. Но это требует максимальной внутренней отдачи. От внешнего же всё потом растворяется, остаётся в душе как бы пятно, а не внутренний процесс сопереживания.

Действенное слово

- Получается, у зрителя как бы психология потребления - удовольствие получить?

 - Конечно! А театр - он предназначен для большого, он изнутри должен как-то трогать людей, задевать больные струны. У каждого персонажа есть своя тема в спектакле, и если он не нашёл тему - значит, роль не была сделана. Сейчас многие относятся к актёрской профессии как к чему-то развлекательному, а ведь самое сложное в искусстве - это слово, чтобы оно было действенным, проникновенным, наполненным. Вот так говорить актёру со сцены - это очень сложно.

У меня есть надежда на своих студентов, я очень их люблю, а часть из них наверняка станет настоящими артистами или просто хорошими людьми, даже если не состоятся как артисты. Сейчас система образования платная, ЕГЭ и платность зачастую превалируют над способностями человека. Хотя при приёме в вуз идет творческий отбор - актёрские задатки всегда сразу видны.

У меня ещё лет 20 назад сложилась формула, которая не изменилась за эти годы: театр - это ежесекундное интенсивное поэтическое проживание. Иначе это будет быт, а быта и так достаточно, он заедает нас повсюду. Все катаклизмы, несчастья, переживания - это всё преходящее, а театр может отобрать это и сделать выпуклым, художественно образным, чтобы люди вдруг увидели себя по-иному. 

Смотрите также:

• Человек за пьесой Худрук ТЮЗА о современности в классике →
• Чем тронут душу? Какие сюрпризы ждут театралов →
• Режиссёр театру - муж →