Наша беседа – о тех, давно минувших, днях, о разочарованиях и надеждах человека, который, рискуя жизнью, спасал в августе 1991–го демократию, в 1993–м получил от Бориса Ельцина именной экземпляр маленькой брошюры, по которой страна живёт уже два десятилетия, а в 1995–м из–за прессинга местной власти был вынужден уехать из области и работать в далёком Пскове.
Нам доверяли
Елена Годлевская, АиФ-Орёл:– Владимир Геннадьевич, где вы – и где Конституция. Что вас соединило в начале 90–х?
Владимир Капустянский: – Я был тогда народным депутатом РСФСР и возглавлял Орловскую школу милиции. На второй день ГКЧП, 19 августа 1991 года, мне позвонил замминистра МВД РСФСР Дунаев и сказал: «Я не могу дать тебе письменный приказ, но… собирай своих ребят в Москву». А вечером в программе «Время» говорят, что все школы милиции, прибывающие в Москву по приказу МВД РСФСР, объявлены незаконными вооружёнными формированиями… Посоветовавшись с коллегами, решили, что мы обязаны защитить законную власть. И поехали. 250 курсантов и 50 офицеров. В дороге узнаю, что министр МВД СССР Пуго назвал нас «первыми государственными преступниками»…
Тогда никто не знал, что армия, на которую возлагал надежду ГКЧП, ослушается приказа и не будет воевать против собственного народа. Москвичи, увидев мальчишек с курсантскими погонами возле Белого дома, устроили самые настоящие овации – плакали, радовались, даже целовали. Именно тогда, может быть, впервые, милиция превратилась из «усмирителя» толпы в её защитника.
Мы были первыми, кто приехал на защиту законной власти, и поступили в распоряжение службы безопасности и охраны правительственных объектов РСФСР. Орловским курсантам – единственным из защитников Белого дома – было разрешено не опускать стволы автоматов, когда мимо проходило российское руководство – Ельцин, Руцкой, Силаев – настолько нам доверяли…
А позже мне как депутату предложили войти в состав комиссии по разработке Конституции России.
Усиливали власть президента
– Вы помните, какие вопросы вызывали самые бурные споры?
– Многие. Да и проект был не один – существовал, к примеру, вариант Андрея Сахарова. Но опубликован был только «официальный» вариант, его и обсуждали. Вначале в рамках комиссии, в которую входили представители всех регионов страны и известные люди – Гайдар, Сатаров, Туманов, Котенков и другие, а затем – конституционного совещания под председательством Виктора Черномырдина. Больше всего разработчики боялись одного: что продекларированные права не будут реализованы в жизни.
Большую дискуссию вызвала глава о местном самоуправлении. Как правильно разделить права и полномочия федерального центра и регионов? Где здоровый баланс? А где баланс власти – законодательной и исполнительной? Многие и тогда, и сегодня говорят о том, что в конституции явный крен в пользу исполнительной власти и президентской. Её даже называли «сверхпрезидентской».
– Но разве это не было сделано осознанно?
– Да, Ельцину нужны были большие полномочия, и можно говорить о том, что Конституция делалась под конкретную ситуацию и конкретного человека.
О минимуме и максимуме
– Ситуация изменилась, президент – другой, и поэтому сегодня на фоне празднования Дня Конституции создают комиссию по её изменению?
– Можно улучшить, углубить, красивее сказать, но это не решит главных проблем сегодняшней России, а таковыми считаю коррупцию, терроризм и нищету. На мой взгляд, надо не формулировки оттачивать, а изменять саму систему управления и ответственности власти перед обществом. А здесь конституция не при чём.
Вот, к примеру, Валерий Зорькин, председатель Конституционного суда РФ, предлагает ввести в Уголовный кодекс статью об ответственности за незаконное обогащение. Не хотят! Или возьмём закон «О местном самоуправлении». Помните слова Солженицына: «Нет у нас сил на империю, спасение России – во всемерном развитии местного самоуправления». Но даже когда закон только принимали, говорили, что он заработает, только если его будет контролировать сам Путин. И что мы видим? Какое самоуправление, если всё заработанное каждый район, город отдаёт Москве, а потом ждёт, что ему столичный дядя посчитает нужным вернуть?!
А как относиться к нашему российскому позору – прожиточному минимуму? Это же надо было додуматься всё считать, исходя из него! Меньше – только нищета. То есть у нас единица благополучия – официальная бедность?! При этом народ живёт по прожиточному минимуму, а власть – по прожиточному максимуму. Между тем Конституция декларирует справедливость. Постройте справедливое общество – и не надо будет вносить изменения в Основной закон!
Вообще я так скажу: жили бы по Библии – и Конституция не была б нужна.
– Тем не менее, если бы вас сегодня, как 22 года назад, пригласили поработать над главным документом страны, – что бы вы предложили?
– Прописать более чётко срок полномочий президента, чтобы никто не имел права занимать этот пост чуть ли не пожизненно, дать большие полномочия Федеральному Собранию и разграничить финансовые и материальные ресурсы между различными уровнями власти так, чтобы на местах могли сами распоряжаться заработанным.
Не всегда молчание – золото
– Вы не сожалеете о том, что сделали в прошлом – фактически защитили власть, которая сегодня и создала все наши проблемы, помогали ей упрочить своё положение через Конституцию?
– Я поступал по совести. Но разочарования, конечно, есть. Ещё при Ельцине депутат Слободкин на съезде сказал: «Борис Николаевич! Когда вас избирали, люди надеялись, что жить будут лучше, что их права будут защищены, а теперь они вас проклинают!» Ельцин тогда встал и молча ушёл. Он вообще часто молчал, когда надо было вмешаться. На моей судьбе это тоже отразилось.
– Каким образом?
– После победы над путчистами я стал начальником УВД, и мы добились высоких показателей – достаточно сказать, что по раскрываемости орловская милиция занимала второе место в России. У меня было пять поощрений от президента!
В это время другой человек – тот, кто в опасные дни затихарился, – член Политбюро ЦК КПСС Егор Строев стал сначала главой администрации области, а затем и третьим человеком в стране – председателем Совета Федерации. Ему не нужны были профессионалы – он нуждался в тех, кто будет лично предан, и потребовал моего увольнения, так как я поддерживал его предшественника – главу Орловской области Николая Юдина. И меня уволили по формальному признаку – по возрасту, так как мне исполнилось 55 лет! Работы на Орловщине для меня не оказалось, и я был вынужден уехать в далёкий Псков… А Строев до сих пор при «должности» – сенатор. Такая вот метаморфоза власти, которую мы защищали.
Социолог: «Надо учиться оценивать жизнь не только в рублях» 
Самовлюбленная бюрократия: За кого голосовать на выборах? 
День прав человека большинством россиян воспринимается абстрактно 
Кто нас защитит? О народных дружинах и адекватности липчан 
Как развивается гражданское общество в Курске