Археолог Сергей Андреев: о чём молчат тамбовские земли?

Лариса Щербинина, АиФ-Тамбов: – Сергей Иванович, что интересного могут поведать тамбовчанам проведённые вами раскопки?

– Возьмём масштабные раскопки на реке Польной Воронеж, в Красном Городке Мичуринского района. Там в 2005 году во время студенческой экспедиции мы первыми стали исследовать славянские поселения VII–VIII веков. Потом памятником заинтересовался институт археологии. Выявив пласт славянского поселения, стали понимать путь движения славян с запада на восток. Это было так называемое великое переселение народов. Тогда с приходом гуннов одни народы теснили другие, занимали новые земли. Здесь происходила некоторая этническая плавка: к славянам примешивались финские группы с севера. С того времени и началось становление этноса, который населял верхнюю Цну.

– Значит, не только мордва у нас проживала?

– Надеюсь, что все наши исследования наконец–то изменят представление о Тамбовщине как о земле мордвы. Ведь каждому поколению студентов приходится «открывать Америку», что здесь обитали разные народы: и славяне жили, и скифы кочевали.

Около села Никольское Знаменского района мы обнаружили древнерусское поселение XII–XIII веков. Выяснили, что здесь проходила этнополитическая граница рязанского княжества и находилась самая юго–восточная рязанская пограничная крепость, которая стала первой жертвой Батыя, двигавшегося на Русь.

Семь полевых сезонов мы со студентами проводим исследования Давидовского городища в Моршанском районе – ключевого памятника на Тамбовщине. Там в VIII–IX вв. нашей эры располагалось древнемордовское оборонительное сооружение, созданное не без вмешательства хазарских военных мастеров.

Уникальный объект вобрал в себя большинство культур многих народов, заселявших территорию Тамбовщины. Свидетельством тому стала найденная керамика, орудия труда, украшения. Например, две крестовидные подвески – прообразы энколпионов (небольших ковчежцев прямоугольной, округлой или крестообразной формы с изображением Иисуса Христа или святых. – Ред.). Это явно христианские символы, причём происходящие из северных Балкан – современной Болгарии. Т. е. первые христиане у нас появились примерно в VII–VIII вв.

Много «белых» пятен

– Вы – единственный специалист в регионе, имеющий открытый лист на проведение археологических раскопок. Почему у нас не складывается археологическая школа?

– Во–первых, не хватает кадров, поэтому приходится приглашать экспедиции со стороны. Во–вторых, местные власти не видят необходимости изучать прошлое. Между тем у нас много «белых пятен» в истории области. Целый ряд районов вообще не исследовался профессионалами масштабно, поэтому мы не можем судить о том, что там есть, что разрушается. Одному мне не под силу объять необъятное. Зато объёмы работ грабителей всяких, идущих в обход науки, впечатляют.

– Даже сейчас, когда закон стал более суров по отношению к чёрным копателям?

– Да, и сегодня разграбление идёт колоссальное. Ловить нарушителей никто особо не стремится. Полиции до этого нет дела, управление культуры и архивного дела, судя по всему, тоже не желает ими заниматься. Если нас, археологов, постоянно пытаются контролировать, запугивать всякими документами, то чёрные копатели не обременены ничем. Как только сходит снег и до новой зимы копателями вычищается весь культурный слой на памятниках. Они, имея хорошее оборудование, планомерно прочёсывают целые районы. Но после себя даже ямы не закапывают.

– Правда, что у нас не всегда проводят предварительные исследования во время строительства?

– Это стало обычным явлением. Закон же диктует следующее. Вы получили разрешение на строительство. Его надо согласовать с госорганом – областным управлением культуры и архивного дела. И если есть обременение, т. е. на этой земле находится памятник, то нужно проводить раскопки.Следовательно, пока археолог с такими полномочиями не проведёт разведочные расследования, внести памятник в реестр нельзя. А значит, нельзя и начать стройку. Но у нас, к сожалению, так не происходит.

Молодёжь не хочет копать

– Интересно, как проходят сегодня студенческие экспедиции: кто их финансирует, интересны ли раскопки самим молодым людям?

– Наши экспедиции финансируются Министерством образования – 50 рублей в день на человека. Фактически это 50% от командировочных на проведение археологической практики. Выживаем за счёт грантов. В этом году получили специальный студенческий грант, благодаря которому удалось и накормить всех, и пригласить специалистов из других регионов.

Молодёжь сегодня неохотно соглашается проходить практику. К примеру, в текущем году из тридцати практикантов тринадцать человек уклонились по разным причинам. Возьмём соседний регион – Липецкую область. Там студенты платят деньги, чтобы попасть в экспедиции. Особенно там развито детское движение, престижны школьные экспедиции, в которых участвуют сотни детей. Ребята и историю познают со школьной скамьи, и к труду приучаются.

– Кстати, историков–то хватит на наш век в регионе? Или тоже в дефиците, как археологи?

– Абитуриентов в этом году набрали за три дня. Кстати, теперь снова будут готовить учителей истории, чего не делали более десяти лет – с тех пор, как появился классический университет. Но вот зачем идут на этот факультет, для меня остаётся загадкой. Раньше сюда поступали те, кто «пролетал» в других местах или не хотел идти в армию. На исторический брали всех подряд.

По сути, историческое – универсальное образование. Проблема в том, что сейчас наших историков учат всему что угодно – чуть ли не танцам, но не истории. Целый день на физкультуру отводится, математику изучают. А нужная нам археология занимает всего полсеместра. Гуманитарные науки становятся теперь не такими важными. От историков скоро ничего не останется.

Нашёл меч – сдай в музей

– Признайтесь, мечтали когда–нибудь найти клад?

– Замечаю такие закономерности: на клад натыкаются те, кто его не ищет, случайно. Нередко людям, незаинтересованным в каких–то необычных находках, попадаются уникальнейшие вещи. Так, в посёлке городского типа Умёт есть замечательный музей. Туда местные жители, которых можно назвать настоящими бессребрениками, сдают старые вещи. У них подобралась интереснейшая коллекция из шести скифских мечей. Работает, скажем, в поле механизатор: выпахал землю, смотрит – торчит меч. Он не понёс его на рынок, а сдал в музей.

– Как вы думаете, что могут оставить археологам будущих эпох после себя современники?

– Всё? что старше ста лет – уже археология. А что может сохраниться после нас? Возьмём популярный сегодня пластик. Никто пока не знает, как он «поведёт» себя дальше. Так же и с другими современными материалами. Раньше много чего поведать археологам могли украшения, различавшиеся в разных регионах. Теперь же они стали однотипными и не представляют интереса. По ним очень трудно будет что–то определить.

Да и вообще, думаю, что для археологов останется мало интересного, т. к. сейчас много информации в печатной и электронной форме, которой воспользуются историки. А нашему брату, думаю, на ближайшие пятьсот лет хватит того, что есть в земле и сейчас.

Смотрите также:

• Археолог Никитин про скифы, курганы, Вантит и другие древности Воронежа →
• В поисках утраченного. О находках и проблемах липецкой археологии →
• Тамбовский кораблестроитель →