Об этом и о многом другом мы поговорили с Галиной Бойковой, воронежской парашютисткой-рекордсменкой, с которой мы встретились 26 июля, в День парашютиста.
За свой счёт
Наталья Сычева, «АиФ-Черноземье»: Сборная команда Черноземья уже установила несколько региональных рекордов по воздушной групповой акробатике. С какими сложностями вы столкнулись при подготовке?
- Воздушная групповая акробатика, именно женская формация, когда девушки выполняют определённую фигуру в воздухе, непростое дело. И всё у нас держится на энтузиазме. Не было распоряжений сверху, мы сами собрали в команду девушек из Белгорода, Воронежа, Липецка и Тамбова. Наняли тренера и занимаемся. У нас уже пять зафиксированных рекордов Черноземья.
В октябре прошлого года мы собрали 14 человек в одной фигуре. Могли бы и больше, но не хватило финансов. А начинали в 2012 с 9 человек. В 2014-м было уже 12 девушек. В одном прыжке мы построили четыре разные фигуры. Это другой класс акробатики, технически гораздо более сложный. Сейчас хочется собрать в одной фигуре 20 человек, такого в Черноземье ещё не было. Но, конечно, остро стоит вопрос денег.
- Спортсмены прыгают за свой счёт?
- Да, чтобы прыгать, многие работают в двух-трёх местах. Такого, чтобы парашютисту платили зарплату, у нас нет и, скорей всего, никогда не будет. Эти люди в повседневной жизни также пашут по 8 часов – кто в банке, кто на стройке. И это те, кто может позволить себе прыжок.
Подъём для спортсмена на региональных аэродромах стоит от 1тыс. до 1 тыс. 100 рублей. Плюс к этому аренда парашютной системы, либо её покупка. В среднем, парашют стоит как неплохая машина – в районе 500 тыс. рублей. Можно, конечно, подержанный собрать, примерно за 150 тысяч. Но здесь вопрос безопасности. Есть жёсткие регламенты по срокам эксплуатации и качеству, что-то нужно периодически менять. Допустим, совершил 400 прыжков и меняешь стропы. Если 600-700 прыжков – то и основной купол уже не годится. Плюс ещё личные какие-то предпочтения. Кто-то меняет купол каждый год, кто-то прыгает на нём 20 лет и пылинки сдувает. Я, например, собирала свою систему три года и тоже бережно к ней отношусь.
Мне бы в небо
- Какие прыжки были самыми запоминающимися?
- До спортивных – все 29 прыжков классической программы подготовки запомнились. Естественно, запомнились и рекорды. Первая фигура давалась очень тяжело. Никак не могли зафиксировать захват, что-то не получалось, была жуткая нервотрёпка. Понравился полёт в вингсьюте - это костюм-крыло. Ты как бы зависаешь в падении и времени практически в два раза больше, можно пейзаж рассмотреть.
Прыжки, которые другим людям запомнились, больше для забавы были. В костюме ведьмы на Хэллоуин, потом с лентами, до этого – с балалайкой и т.д. С мётлами мы с девочками несколько раз прыгали, изображали ведьм. А с тыквой-фонариком в руках на Хэллоуин всего один раз. Мы из этой же тыквы, кстати, ещё и кашу приготовили. Сложнее было с балалайкой, которую я сначала держала в руках, а когда открылся парашют, зажимала между ног, всё-таки инструмент, и его надо было вернуть.
- В интернете, конечно, больше всего обсуждали ваш прыжок нагишом, вы тогда сказали, что к проблеме можно привлечь внимание только экстраординарными способами. Удалось?
- Внимание, конечно, привлекли (улыбается – Ред.). Много чего тогда говорили. Кто-то посмеялся и сказал: «Действительно, у нас спорт в таком плачевном состоянии, что девчонкам нечего носить». А кто-то занялся морализаторством. Но с моей стороны это был только протест и крик о помощи. Сегодня, на самом деле, к проблеме финансирования можно привлечь внимание только нестандартным способом. Нам за все годы помогли деньгами только один раз, причём, женщина не связанная с парашютным спортом. А после моего прыжка был большой общественный резонанс и с нами хотя бы встретились люди из структур, которые поддерживают спорт. Денег не дали, но узнали о наших проблемах. В этом году мы, кстати, пошли по стандартному пути, подали документы в Управление спорта, но нам уже намекнули, что денег не будет.
- Может быть, это потому, что экстремальный спорт у нас считается развлечением?
- Да, причём даже те виды, которые по всему миру признаны, у нас не котируются как спорт. Мы общаемся с ребятами, которые занимаются роуп-джампингом (прыжки на верёвке с высокого объекта - Ред.). Все вокруг говорят, что это чисто прикол. Но если посмотреть под другим углом, станет понятно, что там люди частично овладевают навыками промышленного альпинизма. Плюс физическое воспитание, развитие вестибулярного аппарата, какие-то акробатические трюки и прочее. И это лучше, чем вечерами пить пиво на лавочках и ничего не делать. Но официально это не признанный вид спорта, а иногда за него можно даже попасть в полицию.
С парашютом, конечно, проще. В Советском Союзе во всех регионах действовало ДОСААФ, что частично здравствует и поныне. Там как бы в качестве прикладной дисциплины или подготовки к армии мальчишкам можно было прыгать с парашютом с 15 лет. Хотя, когда говорят, что парашютисты могут тренироваться на аэродромах ДОСААФ, становится смешно. Потому что маленькие самолёты человек на двенадцать, которые поднимаются на 1,5 тыс. метров, не предназначены для нас. Спортсмены прыгают с 4 тыс. по 15-20, а то и по 100 человек. К тому же экстремального в современном парашютном спорте, как такового, не осталось. Если делать всё по правилам, то это безопасно. Отказа техники почти не случается.
Возвращение домой. Или Почему мы непобедимы 
Путешественник Юрий Литовка: «Туризм – моя жизнь» 
Дочь врага народа 
Обнажить проблемы. Зачем воронежская парашютистка прыгает голой? 
Липецкий летчик Юрий Чурилов: «Не заставишь Родину любить»