Липецк, 11 апреля – АиФ-Черноземье
Картины в нём создаются с помощью красочных отпечатков на разных поверхностях частей человеческих тел. Чтобы познакомиться с необычным творчеством, «АиФ-Липецк» пригласили нашего земляка в свою редакцию.
Как первобытные люди
АиФ: – Сергей, вас считают эпатажным художником. Вы сами-то согласны с этим определением?
С.Б.: – А в чём, собственно, эпатаж? Для меня, как живописца, боди-принт – это один из способов самореализации. Точно так же я когда-то интересовался примитивизмом, брутальными формами искусства. Потом были многочисленные эксперименты с коллажем и декупажем (и сейчас продолжаются). Художник постоянно находится в поиске – это нормально. А боди-принт помог мне расширить границы живописи. Вывести её за пределы плоскости. Сделать более динамичной, трёхмерной и телесной.
АиФ: – Но некоторые смотрят на ваши картины и говорят: «Это не ново». Тем же самым в 1960-х годах занимался французский художник Ив Кляйн?
С.Б.: – Тогда получается, что и кисточками рисовать нельзя, ведь ими рисовал Репин. Согласитесь – абсурд! Боди-принт – это лишь художественный метод. А метод не определяет содержание. И если уж так говорить, никакой новизны в этом даже для Кляйна не было: отпечатки - инструмент изобразительного искусства более древний, чем кисть. Ещё первобытные люди им пользовались, когда отпечатывали на камнях части своего тела. Так что в этом смысле я, можно сказать, обратился к более традиционному, архаичному жанру изобразительного искусства.
АиФ: – Большинство ваших картин не имеют названия. Так было задумано изначально?
С.Б.: – В изобразительном искусстве важен визуальный образ. Названия же привносят в него элемент ненужной помпезности. К тому же, ошибка многих - воспринимать живопись и графику как иллюстрацию к литературе, а не как самостоятельный вид искусства, причём гораздо более главенствующий, чем вербальное слово. Ещё Леонардо да Винчи говорил, что на 90 процентов мы воспринимаем окружающий мир через глаза.
Перепачкаться в краске
АиФ: – Кто те девушки, которых вы обмазываете краской, а потом отпечатываете на разных поверхностях?
С.Б.: – Все они – мои хорошие знакомые, которым интересно современное искусство и которые хотят быть соучастницами творческого процесса. Именно соучастницами, ведь от модели многое зависит: она задаёт тон художнику не только при помощи своей особой конституции и пластики, а за счёт того, что оказывает на него определённое эмоциональное воздействие.
АиФ: – Вы платите им за это деньги?
С.Б.: – У меня был такой короткий опыт, когда я пытался платить моделям за работу. Однако ничего хорошего из этого не вышло. Получалась какая-то обязаловка, и я решил от этого отказаться.
АиФ: – Каким же образом создаются отпечатки?
С.Б.: – Существует определённая технология. Сначала на тело модели наносятся растительные масла и жидкое мыло, чтобы защитить кожу от воздействия краски. А уже потом наносится сама краска. Причём она обязательно должна быть масляной. Гуашь и акварель практически невозможно отмыть. После этого модель оставляет отпечаток на листах бумаги, обоях, ткани или какой-то другой поверхности (например, я использую теплоизоляционную фольгу), затем краска с тела смывается.
АиФ: – Ив Кляйн сказал, что «никогда не согласился бы на то, чтобы его собственное тело использовали в качестве кисти». А вы бы согласились?
С.Б.: – Почему нет? Только вряд ли меня кто-то пригласит в качестве модели (смеётся. – Ред.). Хотя, в отличие от Кляйна, я считаю, что не только модели, но и сам художник должны быть по уши перепачканными в краске.
«Худшая картина – моя»
АиФ: – В 2011 году вашу картину признали самой худшей в мире. Для вас это победа или всё-таки поражение?
С.Б.: – Конечно, победа. Я убеждён: хорошее искусство не может нравиться массам. В качестве примера приведу историю из жизни одного великого скульптора. Периодически он приводил в свою мастерскую жену и предлагал ей выбрать наиболее понравившиеся работы. После чего закрывал за ней дверь, брал молоток и говорил примерно так: «Надо избавляться от дряни». Всё это свидетельствует о катастрофическом различии в понимании искусства между народом и профессионалами.
АиФ: – Вы имеете в виду современного искусства?
С.Б.: – Искусства вообще. Научно доказано, что только пять процентов населения слышат музыку, а процент тех, кто «слышит» визуальное искусство, ещё меньше. У нас утрачена культура визуального восприятия. Ни в одной школе нет элементарного курса по этому предмету. А в специализированных учреждениях всё современное искусство заканчивается на Репине. Но проблема ещё и в том, что с тех пор, как, благодаря современным технологиям, многое стало доступным, население утратило к нему интерес.
АиФ: – По-вашему, искусство существует только для избранных?
С.Б.: – Так и есть, искусство – элитарно. А в России особенно. В этом смысле у нас почему-то не принято доверять даже профессионалам. В Европе, например, если картина висит в музее, то зритель попробует к ней хотя бы привыкнуть. У нас такого нет. Если народу что-то не нравится, то непременно это уберите, а показывайте лучше зелёные листочки с прожилками. Но проблема в том, что за этими листочками ничего нет. Это как флешка с нулевым объёмом.
Картины, рожденные в полусне 
«Художнику нужно верить». Критик о современной цензуре и роли госзаказа 
Светлана Немонтова: «Будьте НАИВными!» 
Фантазии и реализм художника Станислава Дымова 
Глиняная сказка. Об игрушке с вековой историей