Директор заповедника: «Сохранение животного мира – проблема политическая»

«Я часто сравниваю заповедник с трёхлитровой банкой океанской воды. В ней нельзя сохранить океан. Туда не вместятся акулы, дельфины, морские котики, рыбы. Там останутся только мелкие беспозвоночные и им подобные. При этом воду надо всё время подливать, чтобы она не испарилась и не высохла. Вот у нас примерно такая же ситуация. Мы в этих «трёхлитровых банках» и должны всё время принимать регуляционные меры для того, чтобы степь сохранилось», – уверен Андрей Власов, директор Центрально-Чернозёмного государственного заповедника имени профессора В. В. Алёхина.

В преддверии профессионального праздника работников всех особо охраняемых природных территорий корреспондент «АиФ-Курск» поговорил с опытным учёным и узнал, чем сегодня живёт заповедник и почему курские степи нельзя сохранить без человеческого воздействия на них.

Разобщённость мешает

Екатерина Апонина, АиФ-Курск: Андрей Александрович, наш заповедник – один из самых маленьких в России. Как это сказывается на сохранении природных богатств?

Андрей Власов: Действительно, заповедник невелик. Вдобавок он состоит из шести участков, которые находятся на территориях шести районов. От Центральной усадьбы Стрелецкого участка до самого дальнего участка почти 150 километров. Разоб­щённость территорий – одна из наших основных трудностей. Возле многих участков располагаются населённые пункты. Так, охранная зона Стрелецкого участка входит в соприкосновение с границей города Курска. В связи с сильной хозяйственной освоенностью территорий, окружающих заповедник, создаётся большая экологическая напряжённость ландшафта. Для таких маленьких заповедников очень важно сохранить режим охранной зоны, чтобы те же дикие животные могли свободно перемещаться не только на территории заповедника, но и по окружающей местности. Сейчас у нас крупных степных животных не осталось.

– Почему? Из-за маленьких территорий?

– Конечно. Они не могут на такой территории существовать. Для крупных животных нужна большая территория для того, чтобы они могли мигрировать. Птицы вообще не признают никаких границ. Для многих степных хищных птиц основной объект питания – это суслики и иногда сурки. Многие исчезли из-за того, что не стало объектов питания. А не стало почему? Потому что человек всю эту территорию освоил. И очень важный фактор – фактор беспокойства. Увеличивается количество населённых пунктов, передвижений людей, объектов инфраструктуры – строятся трубопроводы и дороги, протягиваются линии электропередач.

Проблемы животных

– Но в заповеднике остались нестепные крупные животные – кабаны, косули. Развитие инфраструктуры как-то сказывается на их численности?

– К сожалению, сейчас численность кабана снижается по всей области, и связано это с африканской чумой свиней. Но не столько с африканской чумой, сколько с мерами, которые принимают для борьбы с ней. А меры очень простые – ликвидация кабана.

На территории заповедника, конечно, никакой ликвидации не происходит. Мы неприкосновенны в этом плане. Но кабаны же не живут только в заповеднике. Они могут мигрировать на десятки километров. В зимний период, когда глубокий снежный покров, им здесь нечем питаться и они выходят на поля. А там их уничтожают.

Я думаю, надо всё-таки применять другие меры. Ужесточать ветеринарный контроль. Это проблема больше политическая…

– Этим летом вы начали интродукцию сурка… Прижились?

– Сурок – это зоологический символ степи. Степь без сурка – это просто фитоценоз. Но у нас в 80-е годы XIX века местные жители уничтожили его полностью. Истребляли сурков просто потому, что у него вкусное мясо, ценный мех и целебный жир.

Но на территории заповедника остались реликтовые норы сурков и бутаны (выбросы земли). Они по высоте могут быть до 70 сантиметров и в окружности до 5 метров. Мы закартировали эти места, и оказалось, что на территории двух участков (Казацкого и Стрелецкого) обитало более 3 000 сурков.

Этих грызунов для реинтродукции мы взяли в Белгородской области. Поскольку Белгородская область длительное время входила в состав Курской, мы, по сути, взяли потомков сурков, вытесненных с наших территорий.

10 июля 2013 года мы привезли первую партию – 40 животных. Передержали, оснастили радиочипами и заселили в искусственных норах. Некоторые заселились в них, некоторые вырыли свои. Часть покинула территорию заповедника и расселилась в охранной зоне. Сейчас оставшиеся ушли в спячку. На следующий год мы планируем выпустить большую часть животных – всего у нас планировалось 150 сурков выпустить.

Изменения неизбежны

– С каждым годом «лицо» заповедника меняется. С чем это связано?

– Территория, на которой 78 лет назад образовался заповедник, раньше принадлежала местным крестьянам, а до этого служивым людям – казакам и стрельцам. И использовалась как сеножать. Она находилась в общинном владении, поэтому её не распахали. И профессор Алёхин, организовав наш заповедник, установил несколько режимов охраны луговых степей. Он решил продолжить то воздействие на степи, которое было. Оно необходимо.

Мы находимся в лесостепной зоне. И здесь лес ведёт себя более агрессивно по отношению к степи. То есть при увеличении увлажнения сразу начинается зарастание степи лесной растительностью. Для препятствования этому зарастанию, для сохранения видового разнообразия, Алёхиным было установлено несколько режимов сохранения степей. Это сенокосные режимы, пастбищный режим (он наиболее соответствует естественным потребностям сохранения степи) и абсолютно заповедный режим. Режимы сильно отличаются, даже визуально.

Покос – это имитация воздействия травоядных животных на степь. Раньше в степи было большое количество разнотравья и травоядных животных. И они друг друга регулировали. Если бы животные не поедали травяную массу, которая появляется ежегодно, то она бы сама себя просто задавила.

На территории пастбищного режима у нас пасётся стадо коров – 90 голов. Это животные заповедника и местных жителей.

Если кошение и выпас отсутствуют, то территорию постепенно захватывает древесно-кустарниковая растительность. Это происходит в зонах абсолютно заповедного режима.

– То есть со временем «лицо» заповедника может поменяться до неузнаваемости?

– Это вообще методологическая проблема. Что мы сохраняем? То, что нам дали изначально? Или то, что здесь без вмешательства человека развивается? Если оставить всё как есть, ничего не трогать, то мы можем не сохранить то, что заповедовали вначале.

Я среди сотрудников поднимал этот вопрос: как мы будем поступать. Они занимают позицию Василия Алёхина, который так установил. Но если оставить всё как есть, то, в конце концов, мы потеряем абсолютно заповедные участки как степные. Эта территория залесится.

Степи и леса взаимосвязаны, они на протяжении веков конкурируют друг с другом. Более сухой и тёплый климат – наступает степь, более влажный и более холодный – лес. Но раньше это были большие территории, не освоенные человеком. И степи и лесу было куда отступать и откуда наступать.

Сейчас же, если пустить всё на самотёк, то при благоприятных условиях для наступления леса он просто вытеснит степи из заповедника. А потом степь не возвратится, потому что ей неоткуда будет появиться.

– Зачем современному человеку это сохранение?

– А вы задайте другой вопрос: а если бы этого биоразнообразия не было? Живёт человек в городе, вокруг поля, перелески, два вида воробьёв, грачи и вороны. А сейчас у нас есть практически первозданные степи, 87 видов травянистых растений на один квадратный метр! Здесь произрастает более 400 видов трав, обитает более 4 тысяч видов насекомых, больше 200 видов птиц, 50 видов млекопитающих. Это сосредоточение природного биоразнообразия – разнообразия жизни. От биоразнообразия зависит благополучие всей среды и живых организмов, в ней обитающих, – в том числе и нас с вами.

Смотрите также:

• Наступление на «неудобья». Об экологической ситуации в Белгороде →
• Уфологи о последствиях добычи никеля в Новохопёрске →
• Воронежский заповедник отметил юбилей →