Борец за гражданские права и орловский адвокат Владимир Сучков – гость нашей редакции.
Дело – в количестве
Елена Годлевская, АиФ-Орёл: – Владимир Валентинович, напомните, пожалуйста, нашим читателям предмет спора в Конституционном суде.
Владимир Валентинович: – На днях Конституционный суд РФ признал неконституционными отдельные положения закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации». Поводом к рассмотрению этого дела явились жалобы шести граждан, в том числе орловца Александра Казакова, чьи интересы я и представлял.
Казаков в 2012 году шёл на выборы в Орловский горсовет, однако ему отказали в регистрации, сославшись на вступившие в силу 1 июля 2012 года изменения в законе. В соответствии с ними запрещено баллотироваться на выборах любого уровня гражданам, когда-либо приговорённым судом к лишению свободы за совершение тяжких и особо тяжких преступлений. Казаков же в 1999 году был приговорён к условной мере наказания за участие в грабеже.
– Но разве это не правильно? Зачем нам во власти бывшие преступники?
– Всё не так просто, как кажется на первый взгляд. Начнём с того, что в нашей стране, по грубым подсчётам, порядка 20 млн человек (если считать с 1962 года) осуждены за тяжкие и особо тяжкие преступления. А это 20% всех избирателей! То есть каждый пятый россиянин, обладающий активным избирательным правом (может принимать участие в выборах), лишён пассивного права – быть избранным. Вы считаете это правильным?
А Макаренко против!
– Вы меня просто пугаете. Неужели у нас настолько криминализированное население?
– Вопрос неоднозначный. Всё упирается в нормы Уголовного кодекса и в российскую правоприменительную практику, которая ориентирована на лишение свободы, чрезмерно ужесточена. Результат: сплошь судимые (по пропорции судимых-несудимых мы в мировых лидерах вместе с США), сплошь рецидивы, ведь в силу неблагополучной экономической ситуации вышедший на волю осуждённый нередко вынужден совершать новое преступление, ведь за время отбывания наказания, как правило, лишается семьи, жилища, не находит работы. Неслучайно у нас основной вид преступления – кражи, а на них толкает, как правило, нужда. И огромное число людей, которые считаются «тяжкими преступниками».
– Но ваш доверитель ведь не булку в магазине украл от голода, а участвовал в грабеже!
– И был наказан за это. Но из-за того, что статья считается «тяжкой», то есть той, санкция которой предусматривает наказание свыше пяти лет лишения свободы, его лишили пассивного избирательного права, то есть фактически поставили на нём клеймо преступника на всю оставшуюся жизнь! При этом Макаренко, между прочим, «ковал» советского человека из малолетних преступников, а знаменитый МУР на треть состоял из бывших уголовников! Наша же власть, судя по всему, отказывает человеку в возможности исправиться! Но это противоречит всему – здравому смыслу, социологии, психиатрии.
Вообще акцент скандальных поправок на определение тяжести статьи вызывает много вопросов. Их, кстати, ярко поставил представитель Правительства РФ в Конституционном суде Михаил Борщевский, воскликнув: «Не понимаю!»
А не понимает известный адвокат, как и все мы, логики ограничения: если власть считает, что человек, совершивший серьёзные преступления, не может стать депутатом, то почему речь идёт только о преступлениях средней тяжести и тяжких? А человек, который, к примеру, разгласил государственную тайну, вполне может стать и депутатом, и губернатором. И создавший экстремистское сообщество – может, поскольку это не является по УК РФ преступлением даже средней тяжести. И вор-рецидивист может, и даже вор в законе может – к слову, ни один коронованный вор никогда не был осуждён за преступления средней тяжести или тяжкие. Но тот, кто при советской власти был, например, осуждён за спекуляцию, – не может стать депутатом даже поселкового совета!
Непонятна логика власти и в другом. К примеру, два подростка переделали пневматический пистолет в боевой. Это на всю жизнь их лишает права быть избранными депутатами. А вот если каждый из них в отдельности переделает пневматику в стрелковое оружие, – могут! Хоть губернаторами!
Полезный опыт
– А как решают этот вопрос в других странах?
– Просто. В приговоре оговаривается, есть ли необходимость ограничивать человека в избирательных правах, и на какой срок. Так и пишут, к примеру: осуждён на пять лет, на три года лишён избирательного права. То есть оговаривается конкретный срок, за пределами которого любой оступившийся человек рано или поздно возвращает себе избирательные права, если только он не лишён их пожизненно. Парадокс «нашего» ограничения в том, что у нас нет «срока давности» за совершённое преступление – человека лишали избирательного права до самой смерти.
– Ну не дураки же сидят в Госдуме. Какой-то логикой они руководствовались?
– Мне так кажется, что власть просто боится своих граждан, особенно тех, кто столкнулся с правосудием и испытал на себе, что такое исправительная система. Таких сложнее сбить с толку красивыми лозунгами. И потом, они не понаслышке знают, что такое несправедливость.
– Конституционный суд посчитал ваши требования подлежащими удовлетворению. И что теперь, ваш доверитель будет добиваться отмены результатов выборов?
– Это уже, скорее, политическое решение, чем правовое. А я – адвокат и политикой не занимаюсь.
Еще не зона, но уже не воля 
Лидия Рыбина: «Не мирюсь, когда людей унижают» 
Почему бывшие заключенные становятся рецидивистами