«Передовая – это мясорубка!»
Людмила Колесниченко, «АиФ-Черноземье»: Иван Николаевич, как для вас началась война?
Иван Осадчук: В ночь на 22 июня я дежурил по больнице. А утром услышал по репродуктору (его у нас называли «капелюх») сообщение о нападении Германии. Домой заходить уже не было времени – до дома из районной больницы километров пять. Меня и мою коллегу – девушку-стоматолога – отвезли к поезду. И в тот же день мы отправились в части, к которым были приписаны – я в свою 9-ю авиабазу, она – в лазарет.
– Была ли у вас и ваших однополчан уверенность, что война скоро закончится?
– Нет. Мы знали, что нам придётся отступать. У нас – пехота и конница, а у немцев – танки, самолёты. К тому времени Гитлер подчинил себе почти всю Европу. Даже здесь, под Воронежем, воевали итальянцы, венгры, румыны. Это ж какая сила! Считается, что шестикратный перевес был у немцев. Помогла им и внезапность нападения. Что могли сделать пограничники с винтовками?! Только к 1943 году мы наладили в тылу выпуск танков и «Катюш».
– Хватало ли вам в то время медикаментов?
– Какие медикаменты на передовой! Были шприцы с новокаином, но практически не было возможности их использовать – не до того. Задачей нашего батальонного медпункта было вытащить раненых из-под обстрела, причём ползком, не поднимая головы, иначе снайпер скосит и тебя. Потом, в укрытии, наложить жгут, чтобы остановить кровотечение, и по необходимости – шину. Дальнейшую помощь оказывали в полковом медпункте, откуда направляли в госпиталь. Но сделать это в 1941-1942 годах, когда приходилось всё время отступать, чаще всего было невозможно.
Это только в фильмах приезжает машина, в неё грузят раненых и увозят в тыл. В моей практике я только один раз смог отправить раненых на машине. Полуторка привезла снаряды для 45-мм пушки, и я через санитара попросил водителя подъехать за людьми. Шофёр вначале отказался: мол, у меня приказ немедленно возвращаться. Пришлось пригрозить, что тогда он и сам ляжет рядом с ранеными. И только под угрозой применения оружия он согласился забрать пострадавших.
– Почему, на ваш взгляд, вопреки всему мы всё-таки победили?
– Нужно благодарить Бога, что он сотворил так много людей в России. Всё-таки Советский Союз – большая многонациональная страна, тогда – 16 республик. Хотя на фронте всякие бывали бойцы. Помню, пришло нам пополнение узбеков, человек 15. Их сразу на передовую. А передовая – это же мясорубка! Был батальон – нет батальона! Выходим на сборный пункт, там нас объединяют – и снова в бой. Так вот, приводят эти вояки в полковой медпункт одного своего бойца, потом другого, третьего… И все ранены в пятку. Как так? Стали присматриваться. Лежит батальон в яме, как положено, чтобы немецкие снайперы не заметили, винтовками в сторону врага – и узбеки лежат, командир с ними мучается, и вдруг они ноги поднимают. А снайпер видит – и стреляет...
Забыть невозможно
– Какой эпизод военных лет вам запомнился ярче всего?
– На войне было много жестокости, и много чего помнится. До сих пор не могу забыть колодец в одном освобождённом селе, полный убитых детей. Хорошо помню, как осенью 41-го выходили из окружения. Немногим это удалось… Как чуть не попал в эсэсовский плен, когда собирал груши на опушке леса. Есть хотелось постоянно. Единственное, что мы могли поесть, – где-нибудь ночью у крайнего огорода капусту сырую. Даже воды нормальной попить – и то было негде. Везде немцы!
Раз в поле увидели старика, косившего сено, и двух женщин. Они предупредили, чтобы мы держались осторожнее: в селе комендатура и при ней огромная рига, полная пленных. Дали нам лепёшку и груш. Хотелось наброситься на еду. Но я знал – после долгого голода и всухомятку – нельзя. Предупредил ребят – нас тогда трое было, что надо откусывать понемногу и долго жевать, иначе пища может стать смертельной.
И там же неподалёку наткнулись на взвод наших солдат, которых оставили прикрывать отступление части. Командир попросил помочь устроить нападение на комендатуру. Он уже всё разведал, огородами туда несколько ночей подползал. Всё получилось. Выпустили пленных – человек двести. Они: «Мы с вами!» А куда ж идти такой толпой? Оружия ни у кого нет. Мы им только сказали: «Расходитесь по два-три человека, только так сможете пройти незаметно к своим».
– За что воевали лично вы: за свою страну, за Сталина или ещё за что-то?
– Я воевал, в первую очередь, за Родину, за свою семью – мать, сестру. Действительно, при наступлении на фронте кричали: «Ура! За Сталина» и лишь следом «За Родину!» – настолько мы были заагитированы. Не знали тогда всей правды про «отца народов». А ведь у нас до войны на радость фашистам уничтожали лучший офицерский состав. Свою же армию расстреливали! Да и не только армию. Сколько в Дубовке, к примеру, нашли расстрельных ям! Поэтому, когда война только началась, на самом деле были и такие люди, которые надеялись, что Гитлер принесёт настоящую свободу. Правда, с приходом фашистов иллюзии быстро развеялись.
– Сейчас кое-кто в мире забыл, кто освободил Европу от фашизма. Некоторые даже называют нашу страну агрессором. Что вы об этом думаете?
– Это неправда. Я сужу по концу войны. В Советский Союз летели письма, телеграммы с поздравлениями, благодарностями. Даже от Рузвельта. А вот руководитель Центрального разведывательного управления США Аллен Даллес, выступая перед своим народом, заявил: «Мы победили фашизм. Теперь нам надо победить коммунизм. Россию войной не возьмёшь. Её можно взять только изнутри». И это им удалось – Советский Союз развалили.
Пчёлы, дача, здоровая еда
– К сожалению, многие современные, причём нестарые ещё пенсионеры не могут похвастать здоровьем и хорошей памятью. Иван Николаевич, можете посоветовать, что нужно делать, чтобы жить долго, не дряхлеть и сохранять бодрость ума и духа?
– Меня часто спрашивают, как я дожил до 100 лет. Я обычно отвечаю: не пил, не курил и жене не изменял. А если честно, специально о здоровье я не заботился. У меня же были и язва желудка, и ишемическая болезнь сердца, и аритмия, и пониженное давление. Во время войны об этом думать не приходилось – всё равно смерть впереди маячит.
Сейчас, думаю, помогают дача и пчёлы. На дачу до сих пор, хоть с трудом и не часто, но хожу – она за Алексеевкой, 5 км в один конец. Пчёл у меня осталось немного, два улья всего. А когда-то было 32. Завёл, потому что меня интересовало применение продуктов пчеловодства в медицине. Сейчас они потихоньку внедряются в лечение, хотя официальной медициной по-прежнему не признаны. Прополис, пыльца, воск, жало – это всё лекарства. Очень хорошо они лечат мочеполовые болезни. И я уверен, что с их помощью можно лечить даже онкологию. Мужчинам с 40-45 лет рекомендую пыльцу для профилактики простатита.
Соседи, а иногда и незнакомые люди, обращаются за помощью. Готовлю для них настойки лечебные. Они стараются меня чем-то отблагодарить, но я отказываюсь. Человек больной, а я с него ещё что-то буду брать? Это ж какую совесть надо иметь?! Так некоторые, особенно женщины, благодарят меня по-своему – заказывают молебны о долголетии.
Пчёлы – вообще удивительные создания. Они и погоду предсказывают. Иной раз работаю в саду, смотрю – пчёлы облепили улей, торопятся внутрь попасть. Значит, туча с ветром и дождём идёт. Что ещё? Ем немного, давно уже. Мясо стараюсь есть только раз в неделю – оно нужно как источник белка, а вот в больших количествах пользы не принесёт.
Обречённые на смерть. Как разведчик спас из окружения немцев 1255 человек 
«Железная бабушка». Как ветеран ВОВ в 93 года прыгнула с парашютом 
«Гуманитарка» для Новороссии. Помощи из России хватает не всем