Александр Боднар прошел Великую Отечественную войну от начала до конца штурманом в составе 1–го гвардейского авиаполка дальнего действия. За плечами – 300 боевых вылетов. На кителе – семь орденов и шесть медалей. Фронтовик готовится к празднованию 70–летия Победы и делится воспоминаниями об историческом Параде Победы.
Особый случай
– Александр Николаевич, не каждому фронтовику посчастливилось, как вам, побывать на параде Победы в 1945 году. Что запомнилось больше всего?
Сам день 24 июня выдался пасмурным, моросил дождь. Наш сводный полк шёл первым в составе Карельского фронта. Остановились почти напротив Мавзолея. Посмотреть посчастливилось на многих известных военоначальников, в том числе Маршалов Жукова и Рокоссовского. Краем глаза увидел и Сталина на трибуне…
– В этом году не собираетесь в Москву на парад Победы?
– На юбилейный парад будут пускать только по специальным приглашениям, поэтому попасть на Красную площадь смогут далеко не все ветераны. Не знаю, кто поедет представлять нашу область – квота рассчитана на одного человека и сопровождающего. Если выберут меня, откажусь – здоровье теперь слабовато для таких поездок. Мне уже китель со всеми наградами – и то тяжеловато носить. Надеваю его ради уважения по особым случаям, в основном ношу пиджак с орденскими планками – так называемыми «заменителями» орденов.
Думаю, нам, фронтовикам, 9 Мая и здесь внимания хватит. Для меня обычно этот праздник проходит так насыщенно, что все столичные торжества смотрю по телевизору только вечером – в сокращённом варианте.
Там же, где и Гастелло
– На каких «крылатых машинах» летали во время войны и какие боевые задания выполняли?
– Всю войну и после, вплоть до демобилизации в 1960 году, я служил в 1–м гвардейском авиаполку дальнего действия. Летал на тяжелобомбардировочных самолетах. Кстати, здесь же служил легендарный лётчик Николай Гастелло. Но свой подвиг – огненный таран – он совершил в другом полку. Так вот, в первые годы войны я летал на четырёхмоторных аппаратах ТБ–3. Уже с 43–го перешли на двухмоторные – ЛИ–2. Выходили в небо в основном ночью, когда ничего не было видно. Работать приходилось в непростых условиях, применяя разные тактики. Например, такую: когда немцы были под Москвой, мы брали в самолёт помногу бомб мелкого калибра и выбрасывали их по одной–две штуки на позиции врага. Это делалось больше для их устрашения. Над целью находились по два часа, а потом нас сменял другой экипаж с такой же задачей. И так до утра. Но выполняли и другие задания: например, загружали на аэродроме десантные бочки с горючим и выбрасывали их на парашютах в тыл противника для наших окружённых танковых частей.
Польская дружба
– Знаю, что военное прошлое связывает вас с Польшей, где вы оказались, когда выбросились из горящего самолёта с парашютом. В мирное время довелось пообщаться с поляками? Известно, что сегодня к России они относятся, мягко выражаясь, с подозрением.
– Многие поляки всегда были на нашей стороне. Освобождая эту страну от фашистов, СССР потерял 600 тысяч человек. Поляки спасли мне жизнь, когда попал к ним в 44–м. Тогда мы разбрасывали с самолёта листовки на польском языке, где было обращение с просьбой помогать Красной Армии. Нас зажёг немецкий истребитель. Трое из экипажа погибли, трое спаслись. Два дня мне пришлось прятаться в лесу. Потом голодный, измученный, с 40 осколками в теле всё–таки добрался до хутора. Много слышал до этого, что значит – оказаться в плену. Боялся. Но мне повезло – попал в семью, где оказали первую помощь и спрятали от немцев. Потом переправили к польским партизанам, под город Хелм неподалёку от Люблина. Там меня и поставили на ноги. Уже после войны со многими товарищами переписывался, мы даже навещали друг друга. Но последние два года мои иностранные друзья перестали отвечать на письма. Видимо, сказались мировые события, связанные с санкциями против России.
– А как вам сегодняшние отношения с вашей родной Украиной?
– Никогда не думал, что так всё обернётся. Даже после того, как в 1992 году Украина стала самостоятельным государством, нельзя ни забыть, ни отменить общую историю. Думаю, что простой народ всё понимает и всё правильно расценивает…
История и правда
– Александр Николаевич, нужна ли правда истории? Ведь сегодня некоторые политики предпочитают не исторические факты, а политическую целесообразность.
– Историческую правду, какая бы она не была суровая, нужно доносить, чтобы потом люди смогли объективно оценивать события. Мы постоянно перекраивали историю Великой Отечественной войны под разных правителей: пытались угодить то Сталину, то Хрущёву, потом Брежневу. В прошлом году в России вышло новое издание о Великой Отечественной войне в шести томах. Там даются наиболее объективные сведения. В Тамбов поступило только три экземпляра издания. Между тем, школьники и так получают минимум информации о Второй мировой. Разве можно полноценно что–то рассказать о войне детям за 8 часов программы?
– Но помимо искажения фактов, ещё и утаивалось немало сведений о войне.
– Согласен. К примеру, часто скрывали тот факт, что наша армия была слабо вооружена к началу войны. Именно по этой причине и пришлось отступать. В частности, немцы имели значительный перевес в воздухе, в том числе в военно–транспортной авиации и в самих лётчиках. Поэтому многие советские самолёты сразу были уничтожены. Это уже потом, в 43–м, появились современные хорошие истребители, штурмовики и бомбардировщики, которых не было у немцев. И с другим оружием отстали: немцы шли на нас с автоматами, а мы – с трёхлинейными винтовками. Да и те не у всех были. Боевая готовность вначале была снижена и из–за нехватки командного состава. Ведь много таких кадров пострадало во время сталинских репрессий до войны.
Но главное, чего никогда не нужно забывать и, тем более, перевирать, – то, что основную тяжесть потерь в Великой Отечественной вынес всё–таки советский народ.
– Общаясь с долгожителями, каждый раз удивляюсь: откуда столько энергии, памяти и оптимизма? Вот гляжу на вас, и не верится, что этому человеку–легенде уже почти 97 лет. Есть свой секрет долголетия?
– Здесь ничем вас не удивлю. Всё просто: не пью спиртного, не курю, в пище всеяден. По молодости увлекался спортом. Сейчас просто стараюсь больше двигаться по дому и выбираться погулять на улицу. Смотрю новости, читаю газеты. Кстати, ваше издание уважаю, 30 лет его выписываю. Но человеком–легендой себя не считаю. Обычный я, такой же, как и миллионы солдат, кому выпала доля выполнять патриотический долг.
Память - категория государственной значимости 
Ветеран ВОВ Павел Бражник: «Ветераны счастливы, что народ живёт в мире» 
Чем ветерану запомнился Курск 1943-го и что нужно сегодняшней российской армии