Угрюмый элеватор не первый год «украшает» исторический центр города. Но заговорили о нём недавно: после самоубийства школьниц, которые, взявшись за руки, бросились с крыши. Популярности добавил и выпуск передачи «Битва экстрасенсов», где подростковому суициду искали мистическое объяснение.
Пойду и прыгну!
– Андрей Константинович, вы смотрите «Битву экстрасенсов?»
– Нет. Тамбовский выпуск хотел увидеть, но так и не получилось.
– Передача не просто вызвала интерес к теме. В соцсети даже появилась группа «Элеватор смерти», в ней сейчас 200 подростков. Они обсуждают совместные походы в аварийное здание. Что вообще происходит?
– В передаче один из экстрасенсов сделал шаг в здание, но тут же остановился, сказав: сначала на элеватор погулять приходят, а потом концы с жизнью сводить. Действительно ли место способно так угнетать? А может, погибшие подростки просто играли со смертью, не понимая опасности?
– Конечно, место может угнетать психику. Говорить, что дети играют со смертью, нельзя. Как правило, подростковый суицид – это максималистский шаг, крик о помощи. Они хотят обратить внимание на волнующие их проблемы. Зачастую виноваты родители: не задумываясь, они подталкивают детей. «Я тебя растила, а ты не ценишь! Я для тебя всем жертвовала! Да если бы не ты, я б институт закончила, не жила теперь с твоим отцом!» Это утрированный вариант, но приблизительно так ребенку закладывают мысль, что он лишний. Есть ещё важный аспект. Среди школьных психологов немало талантливых и наблюдательных людей. Они бьют тревогу: у подростков всё чаще наблюдаются астения и депрессия. Они хронически устают, нездоровые приходят на занятия. И никому до этого нет дела! Подавленность может играть роль пускового механизма, и подросток начинает размышлять о прогулке на элеватор. Усталые, подавленные, они не имеют опоры. Со старшими у них зачастую «стена» в отношениях, взрослые зарабатывают деньги и обеспокоены своими проблемами, и дети ищут ответы в интернете, в различных социальных группах, где поддаются внушению или общему настроению.
Три категории
– Это только детская проблема?
– Нет. Осенью я был на съезде психиатров, там работала секция, посвящённая суицидологии. Специалисты отметили несколько важных моментов. Первый и главный: государственной программы противодействия суицидам не существует, «наверху» этой темой, к сожалению, ещё не озаботились. Второй – суициды нужно изучать с учётом социальных явлений. Вспомним, что в 90–е годы с ростом общественной напряжённости колоссально возросло число самоубийц. Сегодня тоже всё непросто: кризис, зарплаты снижаются, не редки сокращения. Человек в таких условиях, как правило, подавлен. Кто ему должен помогать, не психиатр же! Мы можем прийти на помощь в случае, если речь идёт о явной депрессии или психозе. Человеку в сложной ситуации нужно знать, что у него есть возможность найти альтернативную работу или получить новое образование. У него должно быть доверие к социальным службам. Вот так я вижу основу государственной антисуицидной политики, которой у нас пока нет. Думаю, нам в регионе надо самим разрабатывать программу. По нашим наблюдениям, три социальные группы особенно подвержены угрозе суицида. Это сельское население: преимущественно мужчины, причем вовсе не обязательно страдающие алкоголизмом. Женщины более устойчивы, они гибкие, мобильные, быстрее перестраиваются, находят работу. В деревнях, где не осталось невест, работы и перспектив, чудовищно растёт уровень суицидов среди мужчин трудоспособного возраста. Вторая категория – это молодёжь, особенно студенты, оторванные от дома, и третья – пожилые люди.
– Как работать с ними?
– Для начала нужно создать совет и на серьёзном уровне обсудить проблему. Пока что мы видим, что суицидами больше озабочены экстрасенсы из ток–шоу, чем властные и общественные институты. Очень зря.
Иди к Гаже
– Среди ваших пациентов есть те, кто заявляет о сверхспособностях?
– Конечно, бывают случаи, когда больные люди объявляют себя вселенскими пророками, слышащими голоса и так далее. Эта категория нуждается в медицинской помощи. Но есть другие – вполне адекватные люди, просто они верят, что у них есть способности и они хотят их развить. Я даже учился с такими в мединституте. Это люди с особым «пограничным» восприятием, им это не вредит, и если к ним люди обращаются за помощью, и они реально помогают – зачем этому мешать? Знаете, я и к бабушкам–знахаркам не испытываю негатива, многие из них зачастую интуитивно, но вполне успешно используют психотерапевтические методики. Несколько таких бабушек я даже знаю заочно, потому что своим клиентам они порой говорят: «Сынок, да тебе не ко мне надо, а к психиатру Гаже».
– Андрей Константинович, и ещё вопрос: если родители замечают за ребёнком странное поведение, замкнутость, стоит обратиться к врачу?
– Консультация не повредит. Но родители должны помнить, это их крест и в первую очередь они обязаны помочь. Во–первых, постараться понять, откуда идёт негатив и перекрыть его источник. Во–вторых, предложить альтернативу. Сегодня мы порой дотошно следим за тем, чтобы дети хорошо одевались, ели, слушались, не сквернословили, но не учим их правильно мыслить и грамотно выбирать друзей, не заботимся об их досуге. Нам всё некогда, а ведь прозрение может наступить, когда уже поздно. Всякий ли может с уверенностью сказать, с кем общается и где его ребенок? Может быть, он прямо сейчас гуляет по крыше элеватора?
Когда говорят камни. Что за страсть - собирание древностей? 
Аллюры коневодства. Понимаешь лошадь - понимаешь жизнь 
Куда уходят дети? 
«Кружок для алкоголика». Дают ли путь к спасению анонимные встречи?