Незнание быта предков
АиФ: – Владимир Александрович, над чем вы работали этим летом?
Владимир Сарапулкин: – В этом году мы вели раскопки в Старом Осколе, а именно: хутор 17-18вв. и поселение железного века I тысячелетия до н.э., а также в Белгороде на Гражданском проспекте. Вообще, прежде чем начать стройку в исторической части города, это место должно быть обследовано археологами. Это федеральный закон №73 от 2002 года.
АиФ: – Он исполняется в Белгороде?
В.С.: – Да, в целом исполняется. В последние годы внимание властей к историческим памятникам стало более пристальным. Например, при строительстве нового здания епархии мы проводили раскопки. Изучали фундамент Свято-Троицкого собора, взорванного в 20-е годы прошлого века, склеп святителя Никодима. Зачистили от грунта, зафиксировали. По федеральному закону № 245, объекты считаются археологическим наследием, если с момента их возникновения прошло не менее ста лет. Для сохранения культурного наследия это очень верно. Проблема в том, что мы плохо знаем бытовую историю, повседневную жизнь наших предков. В музеях оседают в основном вещи выдающиеся, с художественным достоинством, раритеты Массовый материал, то, чем пользовались в быту, в музеях не оседает. Знание об этом мы получаем только из археологических исследований. Там огромное количество информации, самой разнообразной, даже по 19 веку. Не всегда руки доходят этим заниматься.
В ходе последних раскопок на Гражданском проспекте мы извлекли почти 300 килограмм костей животных, и по ним мы можем реконструировать характер питания людей вплоть до религиозного состава жителей местности. Получается, питались наши предки довольно неплохо, хотя по письменным источникам это не совсем так. По керамике, по фрагментам сосудов мы можем установить направление миграции заселения.
АиФ: – Как у нас осуществляется археологический надзор?
В.С.: – У нас сегодня более-менее отлажена система согласований. Перед тем как начинать стройку в исторической части города, проводится археологическая разведка, и если там есть слой, представляющий интерес для археологов, то стройка останавливается. Если этого не происходит, то строительная организация по закону должна быть оштрафована.
Наши курганы – не скифские
АиФ: – Губернатор своим постановлением строго запретил копать скифские курганы. Почему?
В.С.: – Орган культуры местного самоуправления уполномочен решать, что раскопки нецелесообразны. Например, они хотят сохранить исторический ландшафт, а курганная насыпь – это часть исторического ландшафта. Если археологи захотят начать раскопки, то законный приоритет - за решением управления культуры. Но, по-моему, данное решение губернатора произошло из-за нерадивых чиновников, которые толком не смогли объяснить сложившуюся ситуацию. Археологическая экспедиция белгородского университета, в том числе и с моим участием, выявила ряд курганов. Было установлено, что они древние. Все это финансировалось из областного бюджета. Их стали выводить из севооборота. Вдруг выясняется, что курганы, которые мы сохраняем, раскапываются воронежским госуниверситетом. По современному законодательству, разрешение на раскопки дается министерством культуры. А вот связь между министерством культуры и местными органами охраны памятников в законе не прописана. Теоретически экспедиция белгородского госуниверситета может ехать куда угодно на территории России, если получит разрешение министерства культуры.
АиФ: – А как обстоят дела с известным скифским городищем «Пороз» в Грайворонском районе?
В.С.: – Сейчас это место запахивается. Но городище разграблено, причем очень давно. Оно было местом паломничества любителей «металлодетекторного» поиска. Все ценности они, конечно, выбрать не смогли, разрыли только верхние слои. Есть письмо института археологии. Они распашку не признают как разрушение культурного слоя. А между тем, распашка в любом случае перемешивает культурные слои. В основном-то археологические находки чаще бывают на небольшой глубине, где-то 40 см. А курганы на территории нашей области практически не разграблены. В этом году коллеги раскопали два кургана. Они попадали в полосу строительства дороги.
АиФ: – Скифское золото у нас раскапывали?
В.С.: – В 60-тые годы прошлого века при раскопках могильника Дуровка-Вербное в Красненском районе экспедиция Института археологии АН СССР нашла ряд украшений. Только не совсем золотых. На нашей территории так называемое «скифское золото» весьма специфично. Это обычное железо, покрытое золотой фольгой. Бляшечки, которые нашивались на погребальные одежды скифов. Раскапывают - на вид золота много, а суммарный вес минимальный. У нас ведь северная окраина скифского мира, далеко от больших центров на юге, где были греческие поселения, ближний восток, а у нас скифы обирали местное население - финно-угров. С них и взять-то было нечего.
АиФ: – А многочисленные клады римских монет в нашей области?
В.С.: – Это уже Черняховская культура союза готских племен. К слову, они тесно сосуществовали со славянскими племенами. У некоторых готских королей славянские имена, например, Витимир. Готы время от времени ходили в набеги на римские города, иногда, как викинги, на ладьях, грабили их. Плюс к тому готы поступали в римскую армию, и там получали зарплату. Например, вернулся такой воин из похода или приехал в отпуск, зарыл денежки, и опять в поход. А там его убили, монеты остались в земле. Вообще на территории Курской, Харьковской, Белгородской областей известно более сотни таких кладов.
АиФ: – Во время раскопок курганов в этом году были особенные находки?
В.С.: – Каждая находка археологов – особенная. Власти и большинство жителей области дезинформированы, основная масса курганов у нас не скифские. Скифские курганы сконцентрированы в определенных местах, например в Красненском районе. Их немного. А 80% курганов на территории Белгородской области принадлежат к эпохе бронзы, это период от первой половины третьего тысячелетия до конца второго тысячелетия до н.э. Названия этих народов мы не знаем, поскольку никаких письменных свидетельств нет. Но в целом это достаточно хорошо изученная материальная культура. Мы точно знаем, что это скотоводческие народы. В большинстве своем индоевропейское население. Они наши предки по языку, и очевидно, по крови. У них были колесницы со спицами, на них кожаные шины. Вообще скотоводы - всегда воинственные народы. Понятно, что зерно у земледельцев можно вывезти, а скот можно угнать. Поэтому масса погребений – с военными травмами, с наконечниками стрел в костях.
Недалеко в Пензенской области есть Пепкинский курган, там захоронено 28 человек. В те времена населения было гораздо меньше, и это огромное число захоронений. И наши отечественные археологи реконструировали картину боя по характеру локализации боевых травм, по костям. Отряд попал в засаду. Большинство ран от стрел они получили в правый бок. Засады, как тогда, так и сейчас, всегда устраиваются справа по ходу движения колонны. Во-первых, из-за щита, который на левой руке висит, во-вторых, правше легче стрелять влево, чем вправо. Их сначала атаковали, обстреляли стрелами, а когда они обратились в бегство, колющие раздробляющие раны наносились в спину. Их убили, и, по-видимому, забрали воинскую экипировку погибших. Затем пришли их соплеменники и похоронили погибших, насыпав курган. Вот так археология реконструирует события прошлого.
Эпоха бронзы достаточно яркая. Проблема в том, что у нас нет письменных источников, мы не знаем, как себя эти народы называли. Можем частично реконструировать их обряды по погребальным деталям. Это предки практически всех европейцев, кроме венгров и финнов.
Забытая оборона Белгорода
АиФ: – Кто финансирует археологические экспедиции?
В.С.: – По-разному. Практика археологическая финансируется министерством образования, в виде суточных командировочных расходов, исходя из половинной нормы студентов. Если раскопки охранные, если историческому памятнику угрожает разрушение в ходе строительства, то, по постановлению 1932 года, продублированному в современном законодательстве, оплачивает заказчик строительства. В основном за счет этого и ведутся масштабные исследования. Например, по дороге из Таврово в Дубовое есть курган. Перед тем, как отдать его под ИЖС, воронежские коллеги провели там охранные раскопки. Конечно, всякие раскопки являются уничтожением исторического памятника. То есть он остается в виде полевых чертежей, в виде находок, а самого памятника уже нет. Курган раскопали, а после землю отдали под ИЖС. Это не очень правильный путь, можно было просто обойти это место, оставить курганную группу.
АиФ: – Какие проблемы у современной археологии в нашей области?
В.С.: – Главная задача археологии - сохранение культурно-исторического наследия, спасение памятников от разрушения в результате строительства. Зачастую хозяйственные интересы бегут впереди культурных. Недавно был эпизод: дорожники прошлись по историческому памятнику, многое разрушили. Все мои обращения в инстанции не имели последствий. При этом у дорожников не было особого денежного интереса препятствовать раскопкам, а было непонимание, что это действительно очень важно. Ерунда какая-то, черепки какие-то, а у нас сроки. А все можно было бы раскопать за неделю. А ведь на фоне бюджетных затрат на дорожное строительство затраты на археологию – это какие-то доли процентов. Из этого уже вытекает проблема – наша недоработка. Мы недостаточно времени уделяем популяризации археологического знания. Это традиционная болезнь нашей исторической науки – ориентация на чистую науку. Наши монографии предназначены для ученых, конференции тоже для них, а в реальности историческая наука общественно значима, они играет огромную роль в воспитании общества.
АиФ: – Но у нас есть общество «Знание», есть управление культуры…
В.С.: – В управлении культуры у нас археологией занимаются два человека. Они не успевают даже элементарно отслеживать угрозы, которые возникают для археологических памятников.
АиФ: – Вы не пробовали организовать выставку своих находок?
В.С.: – Именно этим я сейчас и занимаюсь. Не знаю, где ее буду размещать, пока я озабочен проектом выставки. Можно делать научно-популярные фильмы. Это, конечно, дороговато, но весьма эффективно. Надо попытаться донести до людей наши находки. Это единственны материальные следы наших предков. Все народы, которые жили в древности на территории Белгородской области, в той или иной степени участвовали в формировании русского народа. Письменные источники возникли гораздо позднее. Есть местность, есть курган, свидетельство того, что пять тысяч лет назад здесь жили люди, есть городище, крепость, где они оборонялись от врагов. Вот поселение, они осваивали природу, осваивали край, то есть меняли ландшафт. И мы становимся свидетелями деятельности предков. У нас ведь стоит вопрос о пресловутом патриотическом воспитании, на это надо делать упор.
АиФ: – А если реконструировать городище, соорудить музей под открытым небом?
В.С.: – Эта идея витает в воздухе. В военно-историческом клубе «Ратник» с Болховца они подошли к воплощению этой идеи, хотят реконструировать крепость 17-го века. Пока не крепости, а участка вала. Здесь мы сталкиваемся с целым рядом проблем, и здесь финансирование нужно капитальное. Можно было бы сделать какой-то туристический комплекс…
АиФ: – Хозяйственные нужды у нас традиционно идут впереди культурных. Вспомните первую Белгородскую крепость, которую срыли в прошлом веке для добычи мела.
В.С.: – Да, на месте первой Белгородской крепости была раннеславянская крепость Роменской культуры. Она раскапывалась археологом Никитиным из института археологии, а потом ее просто срыли. У тогдашней администрации не хватало мозгов. Рядом находится такая же меловая гора. А это была первая Белгородская крепость, которую сожгли в 1612 году польско-литовские войска. Знаковое место, трагическое. Мимо общественности почему-то проходит героическая страница истории Белгорода. В 1633 году город осадили польско-литовские войска. Два года подряд подступали войска интервентов под командованием казачьего полковника Якова Острянина. В 1634 году они даже вошли в город, но не смогли взять острог. Жители мужественно отбивались, и известны имена тех, кто отличился при обороне. К слову, это московские дьяки, чиновники. Тогдашние чиновники, не в пример современным, не боялись пролить кровь за Отечество. Окрестные крестьяне тоже были поставлены под ружье. Эта ярчайшая страница истории нашего города известна очень немногим.
Конечно, Прохоровское сражение – грандиозное событие в масштабах всей страны. Но к нему в равной степени имеют отношение белгородцы, сибиряки, уральцы, практически все жители бывшего Советского Союза. А между тем в 1633-34 годах жители Белгорода выдержали осаду и отстояли свой город, как ленинградцы в годы войны или как защитники Севастополя.
АиФ: – Что бы вы хотели сказать в завершение разговора?
В.С.: – Огромная просьба к жителям нашей области. Если вы случайно нашли что-то интересное из прошлого, например, у себя в огороде, или на стройке, или вам рассказали о таких находках, сообщайте в редакцию «АиФ-Белгород» - журналисты обязательно свяжутся с нами, археологами. Ваше сообщение может стать ключом к разгадке многих тайн прошлого.
В поисках утраченного. О находках и проблемах липецкой археологии 
Охотники за курганами. Что интересного находят археологи в тамбовской земле 
Археолог Сергей Андреев: о чём молчат тамбовские земли? 
Тайны прошлого. Археолог об уникальных находках в Липецкой области 
Копатели не дремлют. Как сохранить археологическое наследие