В условиях кризиса государство борется за каждую копейку и обещает вплотную заняться теми, кто получает зарплату в конвертах и другие неофициальные доходы.
Действительно, в тени скрывается огромная доля нашего хозяйства. А какая именно — достоверно не знает никто. Между тем, как отмечают эксперты, двигатель теневой экономики — коррупция. Так что, по справедливости, борьбу за легализацию доходов стоило бы начать не только с бизнесменов, но и с самих чиновников.
Рядом с Ганой и Угандой
Около 200 тысяч жителей области, по оценке департамента финансов, заняты в теневом секторе экономики. Эта огромная цифра была озвучена в октябре, когда на заседании областного правительства обсуждался будущий бюджет фонда обязательного медицинского страхования. На взносы за неработающее население в 2018 году планируется потратить аж 9,7 млрд руб. — на 6,1% больше, чем в 2017 году.
Участники совещания единодушно решили, что с ситуацией нужно что-то делать. Руководитель департамента финансов Надежда Сафонова рассказала, что её ведомство ведёт работу по «инвентаризации» настоящих и выявлению мнимых безработных. При этом губернатор Алексей Гордеев предложил занять «наступательную позицию» и, если нужно, выйти с законодательной инициативой на федеральный уровень.
О какой инициативе идёт речь, пока неясно, но она придётся очень кстати. Так, весной этого года министр труда Максим Топилин сообщил, что за последние 10 лет теневой сектор экономики России только рос. Впрочем, достоверно оценить размеры «тени» практически невозможно. Это настоящая terra incognita — треть, а может, и половина России, о которой учёные-экономисты и управленцы знают крайне мало, ведь серьёзных исследований на эту тему почти нет.
Конечно, это не значит, что их нет вовсе. Так, свою методику разработал австрийский экономист Фридрих Шнайдер. По его данным, опубликованным в 2013 году, российский теневой сектор занимает 46,37% ВВП. Примерно на том же уровне он в Албании, Киргизии, Гане и Уганде. Самая незначительная теневая экономика — в Швейцарии, США, Австрии и Люксембурге. В этих странах неофициально функционирует 9-10% хозяйства.
Форма протеста
С некоторых пор темой теневой экономики занялись и в Воронежском госуниверситете. Один из руководителей научно-исследовательского проекта «Преодоление проблем теневой экономики: адаптация опыта ЕС в России» — кандидат экономических наук Дмитрий Ломсадзе.
«Нужно сделать аналитику по отраслям-флагманам региональной экономики, — считает учёный. — Возьмём строительный сектор. Давайте посмотрим, сколько налогов платится с каждого квадратного метра сданного жилья? Ведь его цена примерно одинакова, но все организации платят по-разному. Уже вопрос. Действительно, крупнейший налогоплательщик региона, как известно, Сбербанк, а отнюдь не ведущие представители строительного комплекса».
Стимулы, по мнению эксперта, при желании тоже можно найти. Так, бизнес, который, пусть и зарегистрирован в области, но выводит прибыль через офшоры, можно не допускать к тендерам.
Между тем крупнейшие представители бизнеса на виду и служат примером для всего населения. И в этом случае теневая экономика становится формой социального протеста против грандиозного имущественного расслоения, индикатором апатии, усталости от бесконечных шоков и непрерывного кризиса. Множество людей из разных слоёв вытесняется в параллельную экономическую реальность, на периферию общественной жизни.
Ведь по большому счёту мало что изменилось по сравнению с 90-ми, когда после приватизации кому-то достались построенные в советские годы промышленные гиганты, а большинству — в лучшем случае его же квартира. Неудивительно, что почти половина работающего населения не хочет поддерживать налогами олигархическую систему.
«Бороться с теневой экономикой необходимо, вопрос — какими методами, — считает экономист. — Мало читать нравоучения. Нужно экономическое стимулирование. Ведь чем выше налоговая нагрузка, тем больше шансов, что человек уйдёт в тень. Есть научные термины: цена подчинения закону и цена выхода из подчинения закону. Если 80% доходности предприниматель должен отдать как налоги, акцизы, социальные отчисления и т.д., этот предел может быть пройден. Это вопрос не психологический, а экономический».
«Пищевая цепочка»
Но, разумеется, речь должна идти не только о «сером секторе» и зарплатах в конвертах. В стране, в том числе и в нашем регионе, сложилась целая коррупционная экономика. Так, по оценке специалистов, сумма «откатов» при «распиле» бюджетных средств может составлять от 15% до 50% стоимости работ, приобретаемого имущества, поставляемого оборудования и оказываемых услуг.
Как правило, «откат» обналичивается или выводится в оффшор в рублях или валюте. Банки и фирмы, которые специализируются на обналичке, берут за свои услуги от 9 до 14% суммы. Складывается замкнутый круг: берущие «откаты» чиновники, бизнес, обналичивающий деньги через отмывочные конторы и фирмы-однодневки, которые в свою очередь прикрывают другие коррумпированные чиновники — в погонах, берущие за свои услуги, опять же, чёрный нал. Такая вот коррупционная «пищевая цепочка», паразитирующая на обществе.
Но, как ни парадоксально, у коррупции есть и созидательная экономическая роль. Мздоимство формирует целые рынки: салоны автомобилей премиум-класса, закрытые коттеджные посёлки, магазины антиквариата и дорогих часов и т.п. существуют во многом на деньги от взяток. Так, у того же полковника Захарченко нашлись не только набитые валютой хозяйственные сумки, но и 27 объектов элитной недвижимости в Москве и Подмосковье. А ведь всё это рабочие места, вклад в валовый внутренний продукт и экономический рост.
За забором не укрыться
Вот и Дмитрий Ломсадзе уверен, что теневая экономика — это ещё и мощный ресурс, который нужно изучать и переориентировать на созидательное направление. Нужен коллективный договор бизнеса, власти и общества. Ведь все заинтересованы в развитии комфортной среды проживания. Но её не создать, если деньги крутятся только в теневой экономике. Отгородиться в закрытом элитном посёлке с домами клубного типа, когда вокруг будет экологическое бедствие и разгул криминала, согласитесь, некомфортно.
Конечно, кое-где в мире есть и такая практика: после отмены апартеида города ЮАР превратились в каменные джунгли, а немногие оставшиеся белые живут за высокими стенами с проволокой под напряжением и ездят в зарешеченных машинах. Вот только вряд ли Воронеж заслужил судьбу Йоханнесбурга.
Работают за еду? Вряд ли…
Прозрачные намёки на масштабы теневой экономики может дать даже официальная статистика. Так, в первом полугодии 2017 году средний доход жителя Воронежской области составил 29,2 тысяч рублей, снизившись с начала года на 1,7%. Номинальная средняя заработная плата составила 27,4 тысяч рублей. По Воронежу — выше: 33,8 тысяч рублей.
Потребительская корзина в России определяется простой формулой: 50% бюджета тратится на продукты питания, остальные 50% — на одежду, обувь, коммунальные платежи, транспорт, связь, развлечения и т. д. Выходит, что средний житель Воронежа завтракает, обедает и ужинает примерно на 16,5 тыс. рублей.
Между тем средняя официальная зарплата работников малых форм бизнеса — лишь чуть больше 17 тысяч рублей. А ведь в области 80 тысяч предприятий малого и среднего бизнеса и 53 тысяч ИП. Неужели сотрудники и собственники множества магазинов, ресторанов, сельхозпредприятий работают исключительно за еду? И откуда взялись BMW X6 и Porsche Cayenne на наших улицах? Следы ведут в тень…
Аргументы действуют
«В начале года мы составили списки работодателей, которые выплачивают очень низкую, копеечную зарплату, — рассказали в областном управлении налоговой службы. — Этих работодателей еженедельно мы приглашаем на заседания комиссий, которые проходят в каждой налоговой инспекции. Кроме того, такие заседания комиссий с участием наших сотрудников проводят муниципалитеты. И вот, за 10 месяцев по НДФЛ дополнительно поступило около 30 млн руб.: многие работодатели услышали наши аргументы и подняли заработную плату».
Пока есть лишь версии
Юрий Трещевский, доктор экономических наук:
«Не существует надёжных способов определить масштабы теневой экономики. Когда-то этим занимался НИИ МВД. Занимается ли кто-либо сейчас — даже не знаю. Конечно, есть косвенные признаки, но доверять им нельзя. Поэтому говорить об особенностях того или иного региона — значит гадать на кофейной гуще. Так, по всем регионам России — от Москвы до Магадана — практически одно и то же количество автомобилей на 1 тыс. населения — 300 штук. Различия могут касаться классов автомобилей, но такой статистики нет. Потребительские рынки Воронежской, Белгородской, Липецкой, Орловской областей по своей структуре очень похожи. Так что всё это — не показатели.
Разницу в объёмах банковских вкладов на душу населения можно объяснить теневой экономикой, а можно — структурой населения: в Воронежской области больше пожилых, а пожилые склонны копить. Как бы наше поколение ни стонало, в реальности у пожилых людей есть банковские вклады. Ещё одно объяснение: Воронеж — большая система, гораздо больше Липецка, Белгорода и т.д. У нас лучше развит сектор услуг. Так что остаётся только выдвигать версии.
Можно ли бороться с теневой экономикой? Трудно сказать. В ходе подготовки стратегии развития Воронежской области до 2035 года проводилось анкетирование представителей региональных органов власти, органов местного самоуправления, крупного и малого бизнеса, бюджетных и некоммерческих организаций. Возможности для вывода «серого» сектора в открытую экономику и вероятность этого все группы оценили очень низко. Но это опять-таки оценка, а не фактическое состояние дел».
Пример с соседей
Дмитрий Нечаев, политолог:
«У нас есть масса как промышленных, так и сельскохозяйственных предприятий, которые имеют офшорную юрисдикцию. Три-четыре года назад этой проблемой активно занималось УФНС, но им одним это не под силу. Нужны усилия правоохранительных органов и правительства Воронежской области. Я полагаю, что это феномен проблемных, контрастных регионов — таких, как Воронежская область.
Есть и криминальный сектор — там идёт обналичивание средств, вывод их за рубеж, проворачиваются разнообразные мошеннические схемы. Есть также большая проблема зарплат в конвертах и проблема самозанятых — тех, кто работает в строительстве, занимается ремонтом квартир и т. д. Отдельная тема — предприятия, которые оптимизируют налоги.
Конечно же, эта проблема сложилась ещё в «нулевые», когда власть активно участвовала и в теневой экономике, и в «серых» схемах. Нужно поставить задачу в течение двух лет изменить ситуацию. Если мы этого не сделаем, то по-прежнему будем контрастной областью, где действуют формальные и неформальные правила. А инвесторы будут уходить в те регионы, где всё прозрачно».
IT-эра. Готова ли Воронежская область к цифровой экономике? 
Растем, но не развиваемся. Какое будущее уготовано Воронежу? 
Не цифры, а люди! Как вернуть Воронежу былую славу? 
Чем отличился регион? О социально-экономическом развитии области в 2015-м 
Государственная линия. Взгляд на управление регионом глазами хозяйственника