«Мы до сих пор не определились, в какой стране живём, – и в этом наша беда», – считает известный липецкий режиссёр–документалист Сергей Тихомиров. Побывав в редакции «АиФ–Липецк», он ответил на вопросы нашего корреспондента.
Кино не для всех
Екатерина Курдюкова, АиФ-Липецк:– Сергей Александрович, сейчас снимать можно даже на камеру мобильного телефона, но разве это будет документальным кино?
Сергей Тихомиров: – А почему нет? Другой вопрос – зачем оно снимается. Документальное, или неигровое кино – это всегда попытка понять жизнь такой, какая она есть, а не пытаться её конструировать. Несмотря на кажущуюся простоту, это достаточно сложный жанр.
– А где вы сами учились снимать фильмы?
– Вообще я с детства мечтал «делать мультики», даже пробовал поступить во ВГИК и на отделение мультипликации при киностудии «Союзмультфильм». Но когда члены приёмной комиссии увидели мою характеристику, то пришли в ужас. А всё из–за того, что мы, будучи школьниками, побили стёкла у учительницы истории. Она пыталась заставить нас зубрить работы Ленина и Брежнева. Ну, мы и взбунтовались. В итоге я поступил на филфак Липецкого пединститута. Примерно в это же время познакомился с оператором Центрального телевидения Валентином Назаровым, он–то меня всему и учил. Ещё я активно занимался самообразованием – посещал творческие мастерские, общался с известными режиссёрами, смотрел разное кино, которое массовый зритель, к сожалению, не видит.
– Не видит или не хочет видеть?
– И то, и другое. Большинство зрителей смотрят телевизор и думают, что это истина в последней инстанции. Это навязывается сверху. Но даже если людям показать что–то другое, не факт, что они захотят «другое» смотреть. Потому что хорошее кино всегда заставляет задумываться, а многим людям это не нужно.
– Если у такого кино нет массового зрителя, тогда для кого вы снимаете?
– Документальное кино – это не массовое явление. Ещё и потому, что смотреть на эту сложную невыпрямленную жизнь, о которой оно рассказывает, всегда больно, поэтому многих такое кино раздражает. Но существует категория зрителей, кому это интересно. Для них и снимаю.
Гоголь всё сказал
– Помните героев своих первых кинолент?
– Да, зэки, бомжи, алкоголики. Это были комедийные, шуточные фильмы, но с неким подвохом. Россия вообще страна фарсовая, гоголевская. А все эти попытки реанимировать советскую власть, по которой многие ностальгируют, мне кажется, ни к чему хорошему не приведут. Люди этого не примут, они почувствовали, что можно жить по–другому, особенно молодёжь, и будут за эту жизнь держаться. Нынешнее поколение генетически свободнее. В них нет этого страха перед будущим, чувства неопределённости, которые испытывали наши родители, и которые на генетическом уровне передались нам. Произошла генетическая зачистка. Поэтому у меня есть надежда, что молодёжь, которая взяла сегодня в руки камеры, будет открыто говорить о том, что происходит.
– А такая молодёжь есть?
– Есть много талантливых ребят, в том числе и у нас, в Липецке. Пусть сегодня они только делают первые шаги, пытаясь что–то там нащупать, но если впоследствии их это затянет, они войдут в раж и начнут делать что–то действительно качественное. Но для этого их нужно организовать. Пока же я вижу какие–то разрозненные попытки самовыразиться: кто–то что–то снимает, потом выкладывает это в Интернет.
– Может, вам за это взяться?
– Может быть. Вообще у меня есть опыт работы с молодёжью. В 1984 году я организовал в Липецке киноклуб «Сад», занимался кинопросветительской деятельностью. Но потом от этого отошёл. Проблема ещё в том, что финансирование всего этого минимальное. Знаете, есть такая шутка: чем неигровое кино отличается от игрового? Ответ – тем, что там платят не тебе, а платишь ты.
На перепутье
– В вашей семье кто–нибудь ещё занимается документалистикой?
– Дочь Настя окончила школу документального кино Марины Разбежкиной. Но сейчас находится на перепутье. Потому что изменения, которые происходят в киноиндустрии, грозят наступлением на личностное начало, а именно это ценно в неигровом кино. Недавно я узнал о том, что правление Союза кинематографистов собирается создать этическую хартию кинематографиста. Это такой моральный кодекс для российских кинодеятелей, который может стать ещё одним элементом «отсутствующей» в стране цензуры. Нельзя мерить творчество какими–то нормами. Если бы мы это делали, то не получили бы огромного количества интереснейших имён, которые сегодня двигают кинематограф.
– Но как тогда понять, что можно, а что не стоит показывать зрителю?
– У каждого автора должно быть внутреннее чутьё, которое и будет ему подсказывать, что надо делать. Но это не самоцензура, поскольку она так же плоха, как и цензура.
– Над чем вы сегодня работаете?
– Сейчас я работаю над созданием серии фильмов «ЖЗЛ: липецкая серия». На сегодняшний день уже готовы три фильма из этой серии: «Четыре времени жизни Виктора Сорокина», «Константин Игумнов: аккорды жизни» и «Как бы я хотела для вас попеть: Надежда Обухова». Начата работа над ещё одним новым фильмом – о народном художнике России Н. А. Сысоеве. Мне хочется сделать кино, далёкое от музейно–хрестоматийного взгляда на этого человека. Это будет попытка понять художника, почему именно так он творил, как повлияло на него время. Также у нас с дочерью идёт работа над проектом о свободе в журналистике. Есть задумка снять игровое кино. В общем, идей много. Главное – есть желание творить.
Кино - не жвачка. Киновед об умных фильмах, зрителях и супергероях 
В «пространстве». Почему Орел не замечает своего театрального богатства? 
Что скрывается за кулисами? Чем живёт орловский театр сегодня 
Режиссёр курского театра кукол Валерий Бугаёв: «Главное – эмоции зрителя» 
«Кино, как и ТВ, опасно». Александр Сокуров об искусстве и политике