Наш постоянный эксперт, доктор экономических наук Николай Куликов много лет проработал председателем одного из колхозов области. Ему не понаслышке известны все проблемы тамбовского села. Но самое главное, он знает, что нужно сегодня делать, чтобы возродить глубинку.
Повезло, но не всем
– Николай Иванович, Белгородская, Липецкая области, Республика Татарстан сумели кардинально изменить ситуацию на селе. Там создана вся необходимая инфраструктура, решены многие социальные проблемы, привлечены колоссальные инвестиции в АПК. Почему же у нас на Тамбовщине темпы развития сельских территорий не столь впечатляющие?
– Действительно, в ряде регионов удалось решить многие вопросы в социальной, гуманитарной сферах, а также в ЖКХ и так далее. Но это скорее исключение из правил, чем общероссийская закономерность. Дело в том, что в перечисленных вами регионах хорошо развита промышленная сфера. В результате существенная часть налоговых поступлений перераспределяется на село. Это и позволило решить многие проблемы.
А правда жизни такова: в России сегодня всего 11 регионов – доноры, остальные – дотационные. В этом суть проблемы. При этом бюджетная обеспеченность большинства муниципалитетов колеблется от 17% до 50%.
Иначе и быть не может. Основными источниками муниципальных бюджетов являются земельный налог и налог на имущество физических лиц, но это крохи. Тем более что в селах в основном живут пенсионеры, которые освобождены от налога на имущество. Правда, часть федерального налога с дохода физических лиц всё же перечисляется в бюджеты муниципалитетов. Но если учесть, что на селе сегодня нет производства, то и налоговые отчисления минимальные. Это своего рода замкнутый круг. Будет на селе развит реальный сектор – будет и наполнен местный бюджет. Нет – значит, дырка в кармане.
А пока область вынуждена латать дыры местных бюджетов. Но парадокс в том, что наш регион глубоко дотационный, сидящий «на игле» федеральной казны. При такой порочной системе никогда не решить проблем села.
Что делать?
– Да, вы обрисовали невесёлую картину. Выход есть?
– Необходимо в корне менять бюджетную и налоговую политику и определить источники доходов на селе. Вот мы говорим, что наш региональный бюджет глубоко дотационный, то есть нищий. Но позвольте, мы собираем различных налогов больше, чем получаем средств обратно в виде дотаций из федерального центра. Мы сами себя могли бы полностью обеспечивать.
В идеальном варианте надо сделать так, чтобы в стране, напротив, осталось 11 регионов дотационных, остальные – доноры. Но пока не будет мотивации, экономические процессы будут идти вяло. Ведь какой смысл наращивать собираемость налогов, если основная часть из них всё равно уйдет в федеральный центр.
Даже в царской России была дифференцированная шкала налогов. Дальний Восток, южные и некоторые другие менее экономически развитые губернии отчисляли меньше средств в царскую казну. У нас сегодня все регионы – под одну гребёнку.
Необходимо затронуть ещё одну проблему. Власти обязаны заниматься дорогами, ЖКХ, строить жильё и так далее, то есть выполнять свои властные полномочия. Но в связи с тем, что у нас в бюджете не хватает средств, местные чиновники вынуждены брать кредиты в банках. Да, очень хорошо, что эти средства пошли, например, на ремонт дорог. Но нужно ещё отдавать долг, да ещё с приличным процентом. А это сказывается на будущем развитии региона. Сегодня практически все дотационные регионы закредитованы, в том числе и наша область. Вместо того чтобы повысить заработную плату нянечкам в детском саду, бюджет вынужден расплачиваться по долгам. Этот порочный круг надо разорвать. Нигде в мире нет такой системы, как у нас, когда все деньги стекаются в федеральный центр, а потом Москва их перераспределяет.
– Позвольте, а в Китае?
– Да, там налоги поступают в центр, но при этом 30% прибыли промышленного сектора уходит на содержание инфраструктуры села. У нас же некому содержать село. Раньше ЖКХ, дороги, «социалка» – всё это лежало на плечах колхозов и совхозов. Сегодня – на органах местного самоуправления. А мы уже сказали, что они не могут из–за порочной налоговой политики выполнять свои властные полномочия.
Не случайно повсеместно прошла так называемая оптимизация, то есть сокращение бюджетных затрат. В результате произошло сокращение медицинских, культурных, социальных учреждений на селе. Но всё это делается под предлогом роста производительности труда. Да, это понятно в экономике, когда один станок заменил двадцать человек. Но в культуре, образовании, здравоохранении – это понятие неуместно. Когда у доктора или учителя непомерно увеличивается нагрузка, то при этом снижается качество труда. Это аксиома.
Сегодня очень трудно жить в селе. Проведу один простой пример. Чтобы открыть небольшой магазин в глубинке, за лицензию нужно заплатить 40 тыс. руб. Столько же нужно перечислить государству и владельцу супермаркета. Это не равноправие, а дискриминация сельских жителей. На селе всегда были и сегодня должны быть льготы. А их нет. Меня возмущает и то, что хлеб здесь стоит дороже, чем в городе. Это как объяснить? Кроме того, у нас не продумано размещение экономики. Сегодня законы на стороне не простого товаропроизводителя, а переработчиков и торговых сетей – они получают основную прибыль от продуктов сельского хозяйства. Эту систему надо также развернуть лицом к тем, кто сеет и пашет.
«Бомба» замедленного действия
– Село вывезет из ямы фермер или крупный сельскохозяйственный товаропроизводитель?
– Надо смотреть правде в глаза. Мелкий товаропроизводитель не в состоянии конкурировать с крупным бизнесом. Это стало ясно ещё в 90–е годы, когда государство делало ставку на бабушек, торгующих носками. Я ещё тогда говорил, что с появлением крупных предприятий малый, особенно доморощенный бизнес просто обречён. Сейчас идёт укрупнение сельскохозяйственного бизнеса, есть случаи, когда в одних руках находится до 500 тыс. гектаров земли. На мой взгляд, это естественный процесс. Например, в США 5% населения имеет 80% собственности, остальные 95% – это наёмные работники. Это мировая тенденция.
– Сегодня укрупняется не только бизнес, но и страны и даже регионы. Например, есть идея расширить границы Москвы. Что думаете по этому поводу?
– Это катастрофа для нашей страны. В Центральный федеральный округ входят 18 регионов. Около 13 миллионов человек заняты в экономике. Из них 7 миллионов работают в Москве, в том числе и жители нашей области. Москва – это крупный финансовой и экономический центр, здесь всегда уровень жизни был и будет выше, чем в глубинке. Так вот, если произойдёт укрупнение столицы в два раза, то на периферии никого вообще не останется, даже в городах. Это «бомба» замедленного действия.
– Николай Иванович, что вы думаете о сегодняшнем дне тамбовского села?
– Сельхозтоваропроизводители и основная масса сельского населения ничего между собой общего не имеют, каждый живёт сам по себе. Большинство сельского населения в буквальном смысле и выживает, и доживает, а товаропроизводители борются за выживание в условиях давления монополий, диспаритета цен, отсутствия рынков сбыта, дорогих кредитов и т. д. И та мизерная помощь, которая выделяется со стороны государства, громко объявляется как помощь селу. Я бы уточнил, как правило, это помощь сельхозтоваропроизводителям, а не жителям села, которым сегодня никто не помогает. К сожалению, за 20 лет реформ на селе, как в целом в обществе и в экономике, наступили необратимые процессы. Многое надо начинать делать заново.
Валерий Рудский: В чьих руках будущее культуры? 
«Отскочить» не выйдет? Как финансовый кризис повлияет на рядовых россиян 
Что ждёт жителей Воронежской области в наступающем 2014 году? 
От экономики до ЖКХ: как будет развиваться область в 2014 году? 
Задел на будущее. Спикер облдумы о бюджете и планах на 2017 год