Экономический кризис, в состоянии которого сейчас живёт вся страна, ударил в первую очередь по рынку труда. не миновал он и жителей Воронежской области.
Надоело бояться!
Ольга Мирошникова, АиФ: Ирина, как сказался на воронежском рынке труда кризис?
Ирина Веретенникова: По статистике рынка труда всегда видно, происходят ли в стране экономические катаклизмы. Так, 2012 и 2013 годы были в этом смысле очень спокойны, а первый «звоночек» мы услышали в апреле–мае 2014 года, когда увидели спад в размещении вакансий. Работодатели ещё не сокращали людей, но перестали набирать. Большой провал произошёл в сентябре–октябре 2014 года – размещение вакансий было минимальным, и сразу появился всплеск резюме, причём, встречались и уже сокращённые люди, и те, кто просто неуверенно чувствовал себя на рабочем месте. В итоге, уходили даже те, которых и сокращать–то не хотели.
В 2013 году на одну вакансию приходилось 3–5 резюме, этот индекс рос, и к началу 2014 года достиг 4,5–5 резюме на место, что, в общем–то, неплохо – и конкурс не так высок, и у работодателей есть возможность выбора. А вот в марте 2015 года было 10 человек на место, а это уже – тяжёлая ситуация. Сейчас рынок постепенно выравнивается, и число соискателей на одну вакансию опять опустилось до шести. Растёт и количество вакансий. Похоже, людям просто надоело бояться, и они начали действовать активнее. Да и рынок труда уже не так напряжён, как несколько месяцев назад.
– Как, по–вашему, вырастет ли число безработных, или же, наоборот, пойдёт на спад?
– Безработица – вещь специ–фичная, в том смысле, что отнюдь не все безработные хотят найти работу. Население сейчас делится на две категории – тех, кто хочет зарабатывать, получать новые навыки и развиваться, и людей с иждивенческим подходом к работе, что, увы, часто встречается у молодёжи. Многие ошибочно полагают, что работа – это некая награда за обучение в университете, хотя в сущности это и есть начало пути. Уровень безработицы – это тоже отражение экономической ситуации.
Мы часто проводим исследования среди работодателей и соискателей, и опросы показывают, что с прошлого года индекс благополучия людей уменьшился. Если в начале 2014 года на вопрос «боитесь ли вы потерять работу», большинство отвечало оптимистично и верило в свою востребованность, то сейчас только 30% соискателей уверенно чувствуют себя на рынке труда. В конце 2013 года работодатели много жаловались на капризных соискателей – те выбирали работодателей, выторговывали зарплаты. Сейчас соискатели меньше капризничают, так как стали понимать: рынок всё–таки диктует работодатель.
Правда в соцсети
– Говорят, появилась тенденция проверять кадры через социальные сети. Это так?
– Действительно, львиная доля работодателей ищет информацию о своих соискателях в социальных сетях. Это происходит чаще всего уже после прохождения собеседования, чтобы посмотреть, что человек собой представляет, проверить впечатление, которое он произвёл. Это абсолютно нормально. Социальные сети могут показать реальную сторону человека – если, к примеру, он страстный любитель ночных клубов, а на работу нужно приходить рано, то соискатель и работодатель могут не подойти друг другу. Или, к примеру, у них может быть разное отношение к каким–то вещам – меньшинствам, политике и пр.
У меня была ситуация, когда человек на собеседовании рассказал, что попал под реорганизацию, а на его странице в соцсети я увидела, как он жаловался друзьям, что ему надоела эта работа, и он хочет с ней расстаться. Криминального в этом ничего нет, но кому же нужен человек, который начинает отношения с работодателем со лжи?
Детектор проверит
– Бывают случаи, когда при поиске работы человек попадает к мошенникам. Как распознать такие компании, и растёт ли их активность в кризисный период?
– Кризис, как правило, бьёт по всем, вне зависимости от статуса. Но сказать, что «липовые» компании растут в геометрической прогрессии – нельзя. В первую очередь, потому что сейчас уже не 90–е, и люди постепенно учатся не попадаться на уловки. «Левые» компании всегда что–то просят: заплатить за обучение, ваши паспортные данные. Или, например, публикуют вакансию, а когда человек приходит, ему говорят, что место уже занято, но можно поучаствовать в каком–то фонде, чтобы, якобы, заработать денег, пока человек сидит без работы. Получается, что, с одной стороны, предлагают помощь, а с другой – речь идёт уже не о работе.
– Устраивают ли воронежские работодатели для соискателей нестандартные собеседования?
– Самый жёсткий вариант собеседования – это детектор лжи. В каких–то случаях это обоснованно, когда речь идёт о высоком уровне ответственности на предприятии. Но иногда желание огульно тестировать всех на входе – не лучшее решение, потому что тем самым работодатель отрезает людей, считающих эту процедуру унизительной для себя. Нередко соискателя ставят в нестандартные ситуации, вроде – толкнут кружку с водой и смотрят, как человек себя ведёт – будет гневаться на испорченный вид или же помогать убрать вещи со стола, чтобы те не промокли. А иногда просто задают странные вопросы, типа: «Что вы вообще от меня хотите?». Это делается, чтобы увидеть, как человек ведёт себя в нестандартной ситуации.
– Какие есть прогнозы на ближайшее время – как будет развиваться рынок труда?
– В наше время прогнозов не делают даже финансовые аналитики, потому как ситуация на валютном рынке по–прежнему нестабильна. А от этого зависит и рынок труда. Некоторые компании подают информацию о том, что у них планируются сокращения, но при этом большинство заявляет о сокращении офисных сотрудников, а не специалистов и узких кадров, чтобы в итоге не пострадал процесс. Из чего можно сделать вывод, что в хорошие годы офисный штат в этих компаниях был раздут, и сегодня они стремятся немного ужаться. Массовых же сокращений быть не должно.
Зарплаты растут - доходы падают. Как кризис сказался на Воронеже? 
Как кризис изменил траты воронежцев в интернете? 
Работать головой. Что делать безработным в кризис 
Философ Константин Сусаков: «Свобода – это осознанная необходимость» 
Быстрая музыка и желтые ценники. Как нами манипулируют в супермаркетах