Липецк, 26 февраля – АиФ-Черноземье
Корреспонденты «АиФ-Липецк» встретились с человеком, который имеет к этому событию непосредственное отношение. Известный липецкий художник Виктор Панкратов не понаслышке знает, чего стоила героическая борьба за Сталинград.
Остались одни руины
АиФ: – Виктор Дмитриевич, сколько вам было лет, когда началась война?
В.П.: – Мне было двадцать. Я как раз оканчивал Орловское художественное училище. Узнав о нападении фашистов, у нас, студентов, в срочном порядке приняли дипломные работы, а через несколько дней отправили на фронт. Попал я в 375-ю стрелковую дивизию 1241-го стрелкового полка. А свой первый бой встретил под Тулой в декабре 1941-го. Немец шёл на Москву, и нам было приказано остановить его любой ценой. Зима тогда выдалась суровая: мороз градусов тридцать, снега по колено. А фрицы одеты были по-летнему: в лёгкие шинели, пилотки. Мы стали прижимать их пулемётным огнём к земле, и те замерзали заживо.
АиФ: – Как же вы оказались под Сталинградом?
В.П.: – Из Подмосковья нашу часть переправили в Воронеж. Несколько месяцев мы держали оборону, а потом отошли в сторону Сталинграда. К тому времени, когда моя часть подошла к городу на Волге, наши войска под командованием генерала Чуйкова уже окружили немцев во главе с Паулюсом. А перед нами была поставлена задача – закрыть «кольцо», не дать врагу прорвать окружение. Это была страшная битва. Представьте себе: 330 тысяч вооружённых до зубов гитлеровских солдат и офицеров. Многих однополчан мы потеряли в том бою. От самого же Сталинграда почти ничего не осталось – одни руины…
АиФ: – Но вы всё-таки эту битву выиграли, хоть численное преимущество было на другой стороне. Как думаете, почему?
В.П.: – Мы были патриотами. Это сейчас молодёжь бежит от армии, а тогда многие добровольцами уходили на фронт, даже понимая, что могут уже никогда не вернуться домой. Мы готовы были сражаться за Родину до последней капли крови. О том, чтобы отсидеться где-нибудь в окопах, даже мысли не было. Потому, наверное, мы и победили. Не так мы были воспитаны, да и дисциплина тогда была жёсткая. Сказано служить – значит, шли служить. А сейчас вроде бы всё хорошо, демократия в стране – а порядка-то и нет.
Со штыком и кистью
АиФ: – Слышала, вы даже написали картину, посвящённую Сталинградской битве?
В.П.: – Да, она называется «Штурм Мамаева кургана». Правда, написал я её уже много лет спустя после окончания войны. Долгое время эта картина хранилась у меня дома, а в этом году я решил подарить её музею боевой славы 72-й школы в честь 70-летия победы в Сталинградской битве. Вообще за все годы своей творческой деятельности я подарил более пятисот работ - как частным лицам, так и государственным музеям. Среди них, конечно, много картин о войне: она оставила отпечаток в моём сердце на всю жизнь.
АиФ: – Какие картины вам, как художнику, писать сложнее - о войне или на мирные темы?
В.П.: – Морально сложнее писать о войне. Когда работаешь над такой картиной, вспоминаешь о своих боевых товарищах, погибших на поле боя, и слёзы сами собой на глаза наворачиваются. Но не писать о войне я не могу. Ведь это не просто картины, а история нашей родины, великого подвига русского народа, и я хочу, чтобы её знали наши потомки.
АиФ: – А во время войны оставалось время для творчества?
В.П.: – Писать картины было некогда. Но я делал небольшие карандашные наброски, а потом уже в спокойной обстановке по памяти их дополнял. Правда, однажды мне пришлось рисовать сразу целый портрет. Дело было под Белгородом. Один солдат подбил танк, и его представили к ордену Красной Звезды. В часть позвонили из редакции армейской газеты и сказали, что нужна фотография героя. А где её взять? Вот и велели мне написать его портрет. Пишу я, значит, солдат позирует. Вдруг, чувствую, сзади кто-то подошёл. И сразу же наступила гробовая тишина. Мне интересно, но повернуться я не осмеливаюсь. Тут мне на плечо опускается чья-то рука, и раздаётся голос: «Воюй, солдат, – и штыком, и кистью». Позже, я узнал, что это был Георгий Константинович Жуков. Вот такая необычная встреча. Я и Паулюса видел, но не во время Сталинградской битвы, а когда возил немецких специалистов-инженеров на Урал. Он прогуливался недалеко от одноколейной железной дороги в районе города Абдулино.
Символ победы
АиФ: – Где вы закончили войну и чем занимались после?
В.П.: – Война для меня закончилась на Курской дуге. В одном из боёв рядом со мной разорвался снаряд. Осколок рикошетом ударил мне прямо в голову – пробил черепную коробку на пять сантиметров. Девять месяцев я пролежал в госпиталях, и уже оттуда меня демобилизовали. После войны женился, устроился сначала в ремесленное училище преподавателем черчения, потом – в родную 3-ю школу, где отработал двадцать лет. После этого ещё какое-то время работал художником-оформителем в доме культуры, в художественных мастерских, а сейчас вот тружусь дома.
АиФ: – Как вы думаете, сегодняшнее отношение к ветеранам со стороны государства справедливое?
В.П.: – Как ветеран войны и инвалид II группы, я получаю достойную пенсию. Дважды в год езжу поправлять здоровье в санаторий. Так что мне жаловаться не на что.
АиФ: – Сейчас много говорят о переименовании Волгограда обратно в Сталинград, как вы к этому относитесь?
В.П.: – Полностью поддерживаю эту идею. Ведь после Сталинградской битвы фактически наступил закат немецкой армии: дальше она не пошла. Поэтому Сталинград – это не просто название города, а символ нашей победы.
Ветеран ВОВ Виктор Сабитов: «Я никогда не боялся» 
Ветеран-художник Виктор Слушник: «Больно видеть, как продают Родину» 
Орловчанину Сиротинину не дали звание Героя, потому что не нашли фотографии 
В Белгородской области открыли новый памятник солдатам Великой Отечественной 
«По праву памяти». Великой Победе - 70 лет